Русский смысл

Есть, однако, тот смысл, в котором люди равны. Все равны перед Богом, потому что Бог одинаково любит всех людей – и грешных, и праведных, и духовных, и бездуховных. Нам трудно это понять, но Бог одинаково любит и самых страшных злодеев, и самых великих святых. И мы должны, подражая Богу, одинаково любить всех людей. Это практически невозможно, но таков идеал, к которому мы должны стремиться. Исходя из этого идеала, ни кто ни на кого не имеет права смотреть свысока. И, утверждая социальное неравенство, мы должны помнить о духовном равенстве людей. Создавая сословия, мы не должны забывать, что нет сословий высоких и низких, восхваляемых и презираемых. Все сословия одинаково хороши, пока остаются в собственных рамках. У людей должны быть разные социальные права, но право на спасение души у всех одинаковое. И в этом смысле сапожник равен принцу. И если принц смотрит на сапожника с презрительным высокомерием, значит он плохой принц.

Иван Ильин писал: «Каждый человек, кто бы он ни был, как бы ни был он ограничен в своих силах и способностях, имеет безусловное духовное достоинство и в этом своём человеческом достоинстве каждый человек равен другому… Справедливое право есть право, которое верно разрешает столкновение между естественным неравенством и духовным равенством людей».

Свобода

Идол свободы – особый. Он имеет своё материальное воплощение, то есть существует буквально – в виде известной американской статуи. Размеры статуи говорят о том, как много значит для современных людей свобода. Кто сейчас против свободы? Нет таких людей.

Ещё одна особенность этого идола в том, что «свобода» – понятие – перевертыш. На свободу начали молиться именно тогда, когда начали терять представления о том, что такое свобода, и вознесли этот идол до небес, когда большинство людей уже не имело ни малейшего представления о свободе. Свобода – ключевое понятие христианства, и вот мы видим, как это слово стало знаменем всех антихристианских сил.

Иногда люди как будто просыпаются, начиная догадываться, что свобода – это нечто совсем другое, а не то, о чем им говорят. В старом американском сериале о короле Артуре, довольно примитивном, есть один заслуживающий внимания эпизод. К юному Артуру подходит матерый воин и спрашивает:

– А ты за что сражаешься?

– За свободу! – патетически восклицает Артур.

– Тогда это не ко мне. Я уже свободен.

Понятно, что эти двое говорили о совершенно разных «свободах». Той свободы, которая действительно является таковой, невозможно требовать, за неё невозможно сражаться, точнее, сражаться за свободу можно исключительно с самим собой, но ни как не с внешними силами.

Современные «борцы за свободу» этого не понимают. Они думают, что когда добьются великого множества самых разнообразных гражданских прав, то станут свободными. А ни чего подобного. Если человеку с психологией раба дать много прав, он всё равно останется рабом. Какая польза от свободы слова тому, кто говорит только то, что принято говорить в его группе? Предположим, государство позволяет ему говорить всё, что он захочет. А у него ни одной своей мысли в голове. И он рабски воспроизводит лозунги «борцов за свободу». Неужели такой человек свободен? Он смертельно боится сказать что-нибудь такое, что не понравится жрецам его идолов. И что бы ни исходило от власти, он обязан это ругать. Похвалит – жрецы свободы не простят. Таковы рабы свободы.

Или, предположим, они добьются самых свободных на свете выборов. И будут голосовать не по указке власти, а за тех, в чью предвыборную кампанию вложено больше денег. Ведь за деньги можно хоть обезьяну раскрутить и выбрать президентом. И вот, голосуя за раскрученную обезьяну, они будут считать себя свободными людьми. Так же и со всеми другими «свободами». Что толку человеку от свободы передвижения, если он не знает, куда и зачем ему ехать и рабски воспроизводит в своём поведении рекламные слоганы турфирм?

Не бывает «свободы на баррикадах». Свобода – это внутреннее состояние человека. И бороться за свободу приходится не с «режимом», а с самим собой, то есть со своими страхами, со своими зависимостями, со своей ограниченностью – со всем тем, что мешает человеку быть самим собой.

Вот, например, получил человек хорошую работу, очень ею дорожит и ради её сохранения делает то, что не считает правильным. Это раб. Кто его освободит?

Или хочет человек сказать то, что думает, но не говорит, потому что в этом случае его товарищи перестанут ему руку подавать. Это раб. Кто его освободит?

Или алкоголик, который давно не хочет пить, мечтает о трезвой жизни, но всё равно пьет. Это раб. Кто его освободит?

Не бывает свободных стран. Бывают свободные люди. Эти люди останутся свободными в любой стране, при любом режиме, независимо от того, что написано в конституции, и соблюдает ли эту конституцию власть. Человек и в концлагере может быть свободным, а может и в президентском кресле оставаться рабом. Впрочем, президенты демократических стран – всегда рабы.