Русский смысл

Конечно, не все были такие, и даже не большинство. Но тогда этот предсмертный восторг русского аристократа не поражал так, как он поражает сейчас, тогда он казался более естественным. Речь идет именно об идеалах. Есть общенародный идеал, которому люди соответствуют в разной степени или вообще не соответствуют, но все знают, в чем идеал, и всем известно, что стремиться к нему – хорошо, а удаляться от него – плохо. А есть идеал аристократии, куда более возвышенный, чем общенародный, формулирующий куда более высокие требования, чем те, которые можно предъявить к среднему человеку. Народный идеал и идеал аристократии вырастают из одного смысла, аристократический идеал лишь более радикален, настолько радикален, что приводит к появлению людей иного качества. Идеал – это тот огонь, на который мы либо идем, либо не идем, но все прекрасно видят, куда надо идти, а дальше – личное дело каждого. Так вот идеал аристократии по природе своей жертвенный. Настоящий аристократ должен быть готов в любой момент отдать жизнь за то, что по его представлениям дороже земной жизни.

Настоящая европейская аристократия была выкована в огне и крови крестовых походов. Сколько бы мерзости не налипло на эти предприятия, сколько бы чисто шкурных интересов не просвечивало порою за ними, но это просто уму непостижимо, сколько там было рыцарей-идеалистов, мечтавших умереть за Христа. Там рождалась духовная аристократия – суровая, аскетическая, жертвенная.

Аристократ может много заботиться о земных интересах (и не может не заботиться), но подходит тот момент, когда он пренебрегает земными благами и идет на смерть. Он всегда об этом помнит, потому и не привязывается к земным благам, даже если их имеет. Аристократичность всегда предполагает умеренное материальное потребление, презрение к богатству, в идеале – аскетизм. Если речь не идет о «мещанах во дворянстве» и «полумилордах-полукупцах», демонстрирующих признаки разложения аристократии. Но даже «полукупцы» среди «полумилордов» прекрасно понимают сами, что они не лучшие представители аристократии.

Таких людей, людей особого качества, всегда мало. И дело тут вовсе не в плохом воспитании. Если в душе человека нет аристократического начала, этой тонкой, едва уловимой материи, то даже десять самых настоящих аристократов не смогут сделать из него такого же, как они сами. Аристократическое начало в человеке можно и нужно развивать, но если его нет – развивать будет нечего. Вот факт удивительный, странный, необъяснимый – аристократом надо родиться. Иногда это происходит в семье, далекой от аристократии, но редко. А иногда в семье герцога или князя рождается ну совершенно не аристократ, но и это редко. Всё-таки чаще всего в каждом сословии рождаются люди с задатками своего сословия. Им лучше оставаться в своем сословии, просто потому что каждому человеку лучше быть самим собой.

Когда Наполеон создавал новую аристократию, он, очевидно, думал, что всё просто. Нея, сына мясника, он сделал герцогом, а Мюрата, сына трактирщика, королем. Ней и Мюрат были блистательными маршалами – редкими храбрецами и талантливыми военачальниками. Но аристократами они не стали. В решающий момент они проявили фатальное отсутствие представлений о чести. А представители древней аристократии, такие, как маркиз де Коленкур и граф Лас-Каз, остались верны императору до конца. Маркиз и граф не думали о том, что такое честь и как им её не потерять, для них это было на уровне рефлексов. Может быть, правнуки Нея и Мюрата и стали бы настоящими аристократами, но так уж вышло, что выяснить это не удалось.

Итак, люди рождаются разными, и на этом природном факте строится понимание того, что общество должно быть сословным. И понимание этого было в человеке всегда. Ещё Платон строил своё идеальное государство на разделении трех «сословий». Первое, правящее сословие – духовное или философское. Второе – военное, защитное. Третье – рабочее, питающее общество.

Не думаю, что Средневековье очень внимательно прочитало Платона, но и там выделили три сословия: ораторес – те, кто молится, беллаторес – те, кто сражается, и лабораторес – те, кто трудится.

Почти об этом же говорили гностики, разделившие людей на «пневматиков», «психиков» и «физиков». Причем, говорили они не о сословиях, а о трех разных человеческих породах, но само понимание о необходимости сословий как раз и строится на понимании того, что люди от рождения принадлежат к разным породам.