Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

Сопоставление показывает, что в проекте 1600 г. был поднят целый ряд новых вопросов, а намеченные в документе 1590 г. положения получили всестороннюю разработку. Так, краткое определение проекта 1590 г. о том, что стороны должны оказывать друг другу помощь в случае нападения неприятеля, в проекте 1600 г. было дополнено целым рядом новых установлений. Помимо указанного обязательства, проект предусматривал, что обе стороны не должны заключать каких-либо соглашений с другими государствами, не договорившись предварительно об этом со своим союзником[849]. Тем самым договор о военном союзе вырастал до рамок соглашения о ведении согласованной внешней политики вообще. Для проведения в жизнь этой политики следовало создать при дворах обоих государей постоянные дипломатические представительства союзника. При участии этих представителей другой державы каждый из дворов должен был решать стоящие перед ним внешнеполитические проблемы. Более того, послов в другие государства можно было отправлять лишь «по общему уведомлению… под общими обоих государств титулами и через общих послов»[850]. Таким образом, исключалось даже формально самостоятельное выступление одного из государств на международной арене и оба государства, следовательно, сохраняли за собой самостоятельность лишь в сфере внутренней политики.

По расчетам авторов проекта согласованные действия России и Речи Посполитой могли принести обоим государствам существенные выгоды. В проекте специально определялся порядок, согласно которому должны были распределяться между союзниками завоеванные земли: они отходили к тому из государств, которое ранее имело на них право, или (очевидно, в случае если ни одно из них таких прав не имело) делились пополам[851]. Как и в проекте 1590 г., в проекте 1600 г. намечались некоторые конкретные внешнеполитические вопросы, решения которых Россия и Речь Посполитая должны добиваться совместными усилиями. Одним из них была отнюдь не потерявшая актуальности задача совместной обороны южных границ от нападений татар. Соответствующий пункт полностью заимствован из предшествующего проекта, включая рекомендацию русскому правительству создать для этих целей особый фонд, аналогичный польский кварте. Нововведением 1600 г. было лишь указание, что средства на организацию обороны оба государства будут «складывать» в Киеве, который, очевидно, должен был стать своеобразным центром всей оборонительной системы восточноевропейской федерации[852]. Хотя, возможно, русские политики предложили бы иные способы организации обороны, не подлежит сомнению, что в решении данной проблемы были заинтересованы оба государства и что в данном случае проект исходил из равноправного участия обеих сторон.

Этого нельзя сказать о предложенном в проекте решении другой важной для обоих восточноевропейских государств проблемы — балтийской. В 1590 г. о поисках такого решения не могло быть и речи, так как на польском троне сидел шведский наследный принц. К 1600 г. положение изменилось. Сигизмунд Ваза был со шведского трона низложен, а между Швецией и Речью Посполитой началась война за Прибалтику. В этих условиях для польско-литовских политиков стал актуальным вопрос о возможных союзниках, одним из которых могла быть Россия. Кроме того, балтийская проблема в новой ситуации и не могла решаться без участия России, коль скоро оба государства должны были вести согласованную внешнюю политику. О намеченных путях решения вопроса позволяет догадываться установление проекта 1600 г., согласно которому Нарва и Ивангород превращались в общий порт обоих государств, а пошлины от торговли в нем обращались на общую оборону[853]. В таком контексте Нарва выступает явно как город, принадлежащий Речи Посполитой, а это значит, что польско-литовские политики рассматривали Прибалтику как территорию, находящуюся целиком в сфере их интересов[854]. В обмен за сотрудничество с Россией против шведов они были готовы допустить лишь устройство русского порта в Ивангороде. Здесь явно проступает тенденция при решении балтийской проблемы подчинить русскую внешнюю политику интересам Речи Посполитой. Эта тенденция проявляется и в другом постановлении проекта, которое также отсутствовало в более раннем проекте 1590 г.