Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Кстати вспомнить здесь о двух сотнях ингушей, которые в это время, найдя себе лихих соревнователей в лубенских гусарах, отличались с последними на восточном нашем фронте, в отряде наследника цесаревича, даже в конном строю выбивали турецкую пехоту из укреплений и траншей. Эти две сотни ингушей были откомандированы от Тутолминовской бригады вследствие разных бесчинств, совершенных некоторыми из них во время движения по Румынии, за что и были отосланы в Крым; но в половине августа явились от них депутаты с повинною к главнокомандующему. Они просили его высочество простить их и вновь вернуть в действующую армию, так как пребывание их в тылу настолько считалось для них позорным наказанием, что, перенося таковое, им стыдно было вернуться на родину. «А если вы опять напроказите?» — заметил главнокомандующий. Тогда ингуши со свойственным диким сынам Кавказа простодушием отвечали: «Прежде чем дойдет до тебя жалоба на кого-нибудь из нас, мы его зарежем». Его высочество с обычной своей бесконечной добротой милостиво простил ингушей. Они были возвращены из Крыма, в Рущукский отряд, где вполне оправдали отличною службою восстановленное к себе доверие главнокомандующего. Итак, лубенцы и казаки Тутолмина красноречиво доказали, что может сделать кавалерия, умеющая хорошо владеть холодным оружием и вовремя направленная опытным начальником, который вполне понимает ее дух и назначение в бою.

Вспоминая о лубенских гусарах, не могу обойти молчанием выдающиеся по своим значительным результатам действия 3-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии[473]. Уланы его величества с гвардейскими драгунами 28 октября стремительным набегом взяли с боя очень важный в стратегическом отношении город Врацу[474] и, произведя усиленную рекогносцировку под городом Берковацом[475], до 11 декабря, дня выступления к Софии, неусыпной разведочной службой на нашем крайнем правом фланге очистили от неприятеля огромный район от Врацы до сербской границы и от Дуная до Берковаца, в то время как дивизион гродненских гусар среди весьма тяжелой обстановки в Балканских предгорьях почти весь ноябрь месяц и часть декабря удерживал неприятеля на Лютаковских укрепленных позициях. За это время одним из более выдающихся эпизодов был лихой разъезд корнета гродненского полка Васьянова, который 13 декабря, перейдя Балканы, пробрался в тыл неприятельского отряда и там разрушил телеграф. Во время движения генерала Гурко от Софии, в которую раньше всех ворвались усиленные разъезды полков означенной бригады к Филиппополю, эти полки шли в авангарде всего западного отряда; 20 декабря гродненские гусары, поддерживаемые уланами его величества и астраханскими драгунами, выбили неприятеля из города Ихтимана[476], взяли город Банью и захватили несколько транспортов и множество пленных на Татар-Базарджикском шоссе[477]. Желающие ближе ознакомиться с действиями полков 3-й гвардейской кавалерийской бригады могут найти самые точные подробности в книге А. Тальма: «Уланский его величества и Гродненский гусарский полки в кампанию 1877–1878 годов»[478].

Приближались роковые дни третьей Плевны. 25 августа нас, ординарцев, собрали к палатке генерала Левицкого, который прочитал нам диспозицию. Ранним утром следующего дня я был разбужен залпами из крепостных и полевых орудий. Наскоро одевшись, я поспешил к палатке главнокомандующего, где застал своих товарищей, прочих ординарцев. Мы получили приказание отправиться к Плевне, куда выехал и главнокомандующий. С 26 по 30 августа производилось усиленное бомбардирование плевненских редутов. В первый же день некоторые из них были объяты племенем и во многих местах разрушены. Такой успех артиллерии еще более убеждал в полной удаче назначенной на 30 августа атаки. В это время его высочество лично произвел рекогносцировку неприятельских позиций. Турки, заметив наше движение, открыли жестокий артиллерийский огонь по свите главнокомандующего. Одна из гранат, пролетев над его высочеством, упала в каких-нибудь 20 шагах, в самую середину тут же залегшего батальона, но ее падение было для нас так счастливо, что никого не ранило и даже не контузило. Другая граната опять пролетела так близко около генерала Галла, что лошади его и главнокомандующего бросились в сторону. Утром 30 августа мы уже были под Плевной. Наша артиллерия еще более усилила огонь. Казалось, что все редуты уже срыты и снесены с лица земли.