Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

После разговора с его величеством главнокомандующий, подозвав меня, сказал: «Тебя государь требует». Я поспешил к его величеству, изволившему мне приказать следующее: «Погода дурная, я боюсь, что до сумерек не успеют кончить атаку; а потому поезжай к Зотову[479] (командир 4-го корпуса) и скажи, что я приказал начать атаку двумя часами раньше, то есть не в 4 часа, а в 2 часа дня, о чем сообщи и всем старшим начальникам, которых встретишь на пути». Я тотчас же поскакал к генералу Зотову, который в это время должен был находиться у Тученицкого оврага. Миновав артиллерийскую горку, я встретил генерала Крюденера, ожидавшего начала штурма, и передал ему полученное приказание. По мере того как я приближался к Тученицкому оврагу, начавшийся артиллерийский огонь все более усиливался. Сообщив об изменении часа начала штурма генералу Зотову, я поспешил в обратный путь, пролегавший по сильно обстреливаемой местности. Оказалось, что некоторые части 4-го корпуса уже начали преждевременно атаку, которая, следует полагать, имела неблагоприятное влияние на исход всего дела: наши атакующие части не имели возможности единодушно, дружно и одновременно ринуться на неприятельские позиции и под адским ружейным огнем были разбиты по частям.

Во время моего обратного следования от генерала Зотова вся линия наших войск уже производила наступление, лишь у крепостной батареи стоял один батальон с красными околышами, какого полка — не помню. Когда я доложил его величеству об исполнении приказания и обо всем последовавшем, наша преждевременная атака уже была в полном разгаре. Несколько шрапнелей так близко разорвались от места, где стоял государь, что главнокомандующий вынужден был просить его величество отойти несколько назад. В это время прискакал от Гривицкого редута офицер Генерального штаба с известием, что наши потерпели неудачу и что оврагом к возвышенности, на которой находился его величество, наступает турецкая кавалерия. Тогда главнокомандующий, взяв руку под козырек, со следующими словами обратился с государю:

— Ваше величество, прошу вас уехать отсюда: теперь здесь вам не следует оставаться.

Меня же главнокомандующий немедленно послал привести тот батальон, который встретил я на обратном пути от генерала Зотова, и вместе с тем приказал казачьей сотне в рассыпном строе выдвинуться вперед, к стороне наступавшей турецкой кавалерии. Исполненный боевых тревог, достопамятный день сменила ненастная ночь; темнота была непроглядная; шел мелкий дождик; лишь изредка кое-где слышались отдельные выстрелы, последние замирающие отголоски жестокого боя 30 августа.

Мы находились под влиянием тягостных впечатлений от испытанной неудачи. Вдруг прибыл к главнокомандующему флигель-адъютант, полковник Чингис-Хан[480], и доложил, что Гривицкий редут взят нашими войсками. В награду за добрую весть, которая тем более обрадовала его высочество и всю свиту, что была совершенно неожиданна, полковник Чингис-Хан был послан с докладом к государю; мне же приказано отправиться за генералом Зотовым. Долго я блуждал в совершенной темное, с трудом ориентируясь на огоньки и звуки редких выстрелов, и только когда стало чуть брезжиться, наконец отыскал генерала Зотова, которому и передал приказание явиться к главнокомандующему.