Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Наученный опытом, прежде чем идти на Турский-Издвор, я выставил на удобнейшем месте пост, чтобы стеречь ущелье, ведущее к Тетевени. В самом Издворе и на несколько верст далее нигде неприятеля не оказалось. Казаки запрягли буйволов в оставленные турками повозки, и обоз опять отправился к Микре. В это время со сторожевого поста дали знать, что от Тетевени опять появилась неприятельская кавалерия. Не бросая обоза, мы поспешили к перекрестку ущелий и в действительности увидели два турецких эскадрона, которые в двух с чем-то верстах от нас развернули фронт. Мы тоже вытянулись в одну шеренгу, чтобы фальшивою численностью издали обмануть неприятеля, который вскоре после того обратно повернул к Тетевени. Следя за их отступлением, мы убедились, что этот пункт занят был регулярными войсками, с артиллериею, кавалериею и башибузуками. Вернувшись из этой рекогносцировки и оставив в стороне Ловчу, я прямо через Балканы проехал к Траянову перевалу, но нигде на пути неприятеля не встретил; самый же перевал оказался занят турками. В Горном Студне я узнал о прибытии гвардии, расположившейся тут же и по ближайшим окрестностям. В начале октября гвардейские полки выступили за реку Вид, а главная квартира перешла в Богот. Во время боя 12 октября под Горным Дубняком и Телишем[485] я был при его высочестве главнокомандующем на Медованских высотах. После занятия Телиша, Горного и Дольного Дубняков, сильные редуты которых защищали Орханийское шоссе из Плевны через Балканы в Софию, плевненские позиции оказались окруженными с трех сторон; оставалась свободною только одна северо-западная сторона к Старому Искеру[486]. Генерал Гурко выразил желание двинуться частью гвардии далее по Орханийскому шоссе, чтобы окончательно отрезать Плевну от Забалканской Болгарии, Румелии и всей Турции и вместе с тем подготовить успех дальнейшего наступления нашего через Балканы после падения Плевны. Но прежде, чем предприняв это весьма важное по своим благоприятным последствиям движение к Балканам, следовало весь свободный для турок промежуток на местности за рекой Видом занять новыми войсками. Поэтому с нетерпением ожидали прибытия гренадер, которые долженствовали на означенной местности сменить гвардейские части и таким образом дать им возможность исполнить стратегический план генерала Гурко. От его высочества я получил новое приказание в следующих выражениях:

— С шестью казаками отправишься за реку Вид, к Горному Метрополю[487], и там образуешь наблюдательный пост, в промежутке от гвардейских частей до румынских, с тем, чтобы до прибытия гренадер ты оставался там неотлучно, а в случае вылазки Османа-паши из Плевны ты должен первый дать знать об этом генералу Гурко.

Прибыв на требуемое место, я избрал своим обсервационным пунктом Копаную Могилу[488], где оставался все время до прихода гренадерской части генерала Данилова[489], коему и сдал свой наблюдательный пост, и затем вернулся в главную квартиру. Оставленная мною Копаная Могила находилась в 7 верстах на северо-восток от Дольнаго Дубняка и в 3 верстах к западу от Опанецкого редута, занятого турками и против которого стояли румыны. Через два дня от начала моего пребывания у Копаной Могилы, продолжавшегося около четырех суток, к этому пункту прибыла Донская батарея под прикрытием румынской кавалерии. Батарея обстреливала Опанец, но снаряды, несмотря на подрытие хоботов, не долетали. Не желая напрасно терять много свободного времени, я между прочим занимался у Копаной Могилы высматриванием турецких запасов, находившихся на нагорной части окрестностей Плевны. К этому месту я подъезжал несколько раз с разных сторон и таким образом успел с приблизительной точностью пересчитать скирды хлеба и стога сена, а также и стада пасущегося там же скота. Всех высмотренных мною запасов, по моему расчету, должно было хватить не более как на месяц, для продовольствования Плевненской армии, о чем я и доложил его высочеству. И действительно, как оказалось впоследствии, мне удалось угадать время падения Плевны[490].

Возвратясь из последней рекогносцировки, я продолжал свои очередные дежурства при его высочестве. Наступили холода и морозы. По ночам дежурства были особенно тяжелы; приходилось спать на соломе, в холодной палатке, разбитой в виде сеней при юрте его высочества, в которой тоже было холодно. Наши дежурства разнообразились частыми поездками на Зеленые горы к генералу Скобелеву. Почти не проходило ни одного дежурства без того, чтобы не пришлось побывать у него два раза. Бывало, только успеешь выпить стакан чая в юрте его высочества, как слышится один выстрел, потом другой, а за ним — третий, и пойдут залпы перекатами. Тогда его высочество обращался к дежурному: «Поезжай, узнай, что там делается; не вылазка ли?» Сядешь, бывало, на всегда готового коня и, прискакав на Зеленые горы, разыщешь генерала где-нибудь в траншеях и отрапортуешь ему, что его высочество прислал узнать, в чем дело.

— Ничего особенного, — ответит генерал Скобелев, — турки начали, мы отвечали.