Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

В одном месте, под забором, больной, полуживой турок простирал ко мне руки и жалобно просил «эк-мек!» (хлеба). Я дал ему 25 копеек. Но мне затем самому досадно стало при мысли, что этот бедняк вряд ли может извлечь какую-нибудь пользу из этих денег: в то время в Плевне ни за какие деньги нельзя было достать ломтя хлеба. Осмотрев город и окрестные позиции, я опять побывал у давно знакомой Копаной Могилы. Именно в этой местности произошел бой 28 ноября и разбитая армия Осман-паши положила оружие. Все поле сражения было изборождено гранатами и усеяно множеством лежащих в разных положениях трупов турок. Наших убитых уже прибрали и, положив рядами, приготовили к погребению. На следующий день наши успели очистить эту местность, и на ней его величество смотрел войска. Государь объехал все части и, поздоровавшись с ними, пропустил их церемониальным маршем. Общий характер и порядок смотра был тот же, что и в мирное время в Петербурге или Варшаве на военном Мокотовском поле[498], только вместо щегольской парадной формы на плевненских героях была сильно истрепавшаяся одежда; но зато какие лица, какое всеобщее восторженное настроение, каким потрясающим богатырским «ура!» отвечали войска на милостивое приветствие отца-государя, и, наконец, сколько Георгиевских крестов. Особенно много было георгиевских кавалеров в Казанском драгунском полку[499], который усердно поработал еще во время первого летнего перехода за Балканы.

Разделавшись с причинившей нам столько хлопот Плевной, наши войска перешли в решительное и весьма быстрое наступление. Еще задолго до разгрома армии Осман-паши Западный отряд генерала Гурко, втянувшийся в Балканские предгорья, настойчиво подготовлял успех достопамятного зимнего перехода Балкан. 20 декабря гвардейский корпус и прочие части западного отряда через Араб-Конакский перевал с боем двинулись к Софии и отбросили армию Сулеймана-паши к Татар-Базарджику и Филиппополю. Через трудный Траянов перевал спустился в Южную Болгарию отряд генерала Карцева. Наконец, 27 и 28 декабря, общими усилиями войск генералов Радецкого, Святополк-Мирского и Скобелева, атаковавших Шипкинскую армию Весель-паши, блистательно устранена была последняя грозная преграда на нашем пути в Румелию, и опять 40 000 турок положили оружие. В начале Шейновского боя при рекогносцировке Скобелевым местности, по которой приходилось вести атаку на турецкие редуты, бывшие с ним, теперь уже генералы, Куропаткин[500] и Ласковский, были почти одновременно ранены в одно и то же место, ниже ключицы. Но это и мне помешало с успехом окончить порученное им дело. Точно хлынувшие через запруду волны разлившейся реки, устремились наши войска к Адрианополю, к которому быстро двинулся Скобелевский отряд, имея в авангарде кавалерийскую дивизию под командой генерала Струкова. Последний со свойственной ему энергией и пылкой предприимчивостью совершает свое стремительное и весьма важное по результатам движение на Тырново-Сейменли и Адрианополь. Захват кавалерией генерала Струкова железнодорожного узла Тырново-Сейменли окончательно решает участь армии Сулеймана-паши. Преследуемый по пятам войсками генерала Гурко, Сулейман-паша во что бы то ни стало стремился занять сильно укрепленный Адрианополь. Ввиду этого из Филиппополя он телеграфировал в Тырново-Сейменли о немедленной присылке всех имевшихся вагонов и платформ для экстренной перевозки его войск к Адрианополю; но телеграмма была перехвачена генералом Струковым, который и уведомил Сулеймана, что Тырново-Сейменли уже в наших руках.