Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Наконец, около 9 часов утра главнокомандующий принял меня в его кибитке. Добрый, приветливый, как всегда, он встретил меня и с полною наивною откровенностью высказывал затруднительное положение свое посреди посторонних влияний. Он удивлялся, почему его высочество, с прибытием гвардии во вверенный ему Восточный отряд, не просит начальства над гвардейским своим корпусом. Не зная положительно причин, вызвавших отмену нового назначения наследника, я возразил, однако ж, что вполне объясняю это неприличием для наследника русского престола находиться со своим корпусом у Плевны под начальством князя Румынского. Надобно сказать, как узнал я потом, что комбинации эти были составлены в полевом штабе. Назначение мое командиром 13[-го] корпуса принадлежит полной инициативе государя с согласия главнокомандующего и, как говорили мне, помимо военного министра. Предполагалось мне заменить наследника в командовании Восточным отрядом, что, впрочем, сказал мне и сам государь в тот же день, когда я ему откланивался. Наследник с достоинством отклонил от себя командование гвардейским корпусом при подобных условиях, выставляя на вид, что, ввиду ежедневно ожидаемых наступательных действий значительной армии Мехмети-Али-паши, не желает расстаться с подчиненными ему войсками, с которыми пришлось ему переживать тяжелое время отступления за Лом. Этим и впоследствии подобными честными и сочувственными армии выходками наследник положительно приобрел огромное сочувствие и популярность не только в войсках Восточного отряда, но и во всей его армии.

В 12 часов я завтракал у государя за общим столом, где он и сам присутствовал. После завтрака вновь позвал к себе, поручив передать наследнику, что он вполне понимает причины, его заставляющие желать продолжения командования Восточным отрядом, и надеется, что вскоре будут присланы его высочеству значительные подкрепления. Затем государь самым дружеским и отеческим образом обнял меня и благословил, пожелав успеха и удач. В 2 часа я выехал в купленном мною фургоне и на своих лошадях в Белу с адъютантом моим Скарятиным. За неимением кучера, денщик его с моим Егоровым поместились на козлах и все незатейливое имущество командира 13-го корпуса поместилось в том же фургоне. Верховые лошади и один вьюк с утра были отправлены с казаками в Белу. Я остановился на ночлег у интенданта Восточного отряда М….ва[543] (бывший морской офицер, женатый на актрисе С……вой); это весьма приличный с виду господин, ловкий, неглупый, играющий в неподкупную честность и умевший заискать и расположение и покровительство наследника. Впоследствии я имел случай убедиться, насколько это напускное и в том, что М…..в нисколько не отличается по своим нравственным качествам от своих интендантских собратьев.

Ф. Миняйло «Народы эти находились в угнетении, под вторым египетским игом»

В ходе русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и сразу после нее в русском обществе наблюдался большой интерес к боевым впечатлениям солдат. Это объяснялось, с одной стороны, популярными идеями народничества с их интересом к простому человеку, с другой стороны, увлечением психологией, и военной психологией в частности.

В ряду публикаций солдатских воспоминаний «Рассказ солдата Федора Миняйло» занимает особое место, прежде всего по полноте описания боевых впечатлений, чувств и переживаний, которые перенес унтер-офицер русской армии. Обращает внимание, какое место в жизни солдата занимала христианская вера и с каким благоговением и доверием он относился к словам священника полка отца Дормидонта. Характерно, как стиль повествования сближается с языком народных былин.

Вернувшись домой на Полтавщину, Федор Миняйло записал свой рассказ, после чего И. П. Матченко[544], «сделав в нем необходимые литературные и грамматические поправки», опубликовал его в декабрьской книжке «Русской старины» за 1883 г. Даты в тексте приведены по старому стилю. Рассказ публикуется по изданию: Рассказ солдата Федора Миняйло о войне 1877–1878 гг. // Русская старина. СПб., 1883. Декабрь. С. 693–699.

В ПОЛТАВЕ ЖИВЕТ ОТСТАВНОЙ УНТЕР-ОФИЦЕР ФЕДОР МИНЯЙЛО. Судя по его рассказам, он в числе первых русских воинов, в последнюю русско-турецкую войну, вступил в пределы Турции и участвовал в первом сражении с врагами. На его долю выпало участие в одном из труднейших и в то же время славных подвигов этой кампании, а именно — в защите Шипки против бешеных атак Сулеймана и взятии в плен его армии. Участвовал он далее в победоносном шествии наших войск к Константинополю, наконец был в Сан-Стефано, почти под самими стенами этого города.