Читаем Русское движение за тридцать лет (1985-2015) полностью

Они неправильно определили специфику текущего момента, вообразив, что стоят на пороге русской национальной революции. В то время, как этот момент был уже пропущен, с одной стороны, в середине и второй половине 1990-х, а с другой — еще далеко не наступил (нам и сейчас еще до него, как до луны). Трагедия лично Хомякова в том, что он по инерции попытался продолжить дело Рохлина[107], не понимая, что убийство генерала и развал ДПА закрыло эту тему на долгие годы.

Дело, однако, в том, что не только смерть, но и жизнь Рохлина, сделавшая его таким, каким он был, вели его дело к поражению. Я был самым первым русским политиком-националистом, встретившимся с Рохлиным тет-а-тет сразу же после его обращения к народу, благодаря русскому бизнесмену А.Ф. Ионову, финансировавшему генерала. Отслеживал его деятельность, был гостем учредительного съезда ДПА. Встречался с генералом и потом еще, уже на закате его карьеры, как главред «Национальной газеты» брал у него интервью. Рохлин был для меня открытой книгой. Сильный, прямодушный человек, абсолютно не приспособленный для политики, к тому же интернационалист до мозга костей. Его обреченность была написана у него на лбу. Я мог бы встать рядом с ним, как Хомяков, но сознательно не сделал этого.

Наше с Хомяковым различие еще и в том, что он поверил в Рохлина, а я — нет. Возможно, над Хомяковым впоследствии тяготел некий комплекс вины или незавершенной миссии… Так или иначе, он вступил в игру, когда она уже была проиграна.

Сегодня отчетливо видно, что в своих заполошных прогнозах Хомяков не был прав, что его НОРНА не что иное, как дудочка крысолова. Вот, к примеру, текст «НОРНА сегодня. На пути к победе», опубликованный 13.07.2007 г.:

«…целые социальные группы российского общества — в т. ч. и обслуживающие режим — пытаются найти выход из создавшегося положения, с целью спасти себя, своих близких, а в идеале и саму русскую государственность, от непредсказуемых последствий хаоса, к которому упорно ведёт всех нас антинародная оккупационная клика, узурпировавшая власть в несчастной России.

…Вся без исключения официальная политическая клоунада, от самих власть предержащих до самых разных содержанок режима… скорее всего, к лету 2008 года окончательно сойдёт на нет.

…Следует усилить разъяснительную работу по… научно-объективному обоснованию наступления системного кризиса в РФ и, как следствие этого, краху самой имперской системы государственной власти и управления».

Пальцем в небо.

В другом обращении к народу СБ призывает готовиться к «полномасштабному социально-экономическому кризису и политической дестабилизации эРэФии в 2009 году. Антинародная империя Россия падет. И возродится народная Русь».

Как сегодня всем уже понятно, развитие Российской государственности происходило в последнее десятилетие в направлении, прямо противоположном хомяковским пророчествам: она укреплялась и продвигалась от хаоса 1990-х годов к более-менее нормально функционирующей машине. Видимо, чувствуя одним местом, что государство усиливается и не оставляет шанса революционерам, вопреки всем обещаниям НОРНЫ, авторы текста пытаются выставлять вперед иголки и клешни, пугать обывателя:

«Если режим — силами верных ему аббревиатур — навяжет нам войну, то ответные действия нашего ополчения и вспомогательных сил должны быть ориентированы исключительно на партизанские методы, без каких-либо ограничений и правил по отношению к защитникам преступной власти и даже к нелояльным к нам членам их семей и их родственникам. На местах эта тактика обретает особое значение: пусть каждый каратель, командированный в другой регион, думает об оставленных дома близких и о своём скудном имуществе тоже».

Ого-го! Да это уж просто какие-то «приморские партизаны» на марше! И в каком масштабе: «ополчение и вспомогательные силы»! (На деле не было ни того, ни другого.) Напугали ежа голым задом…

Впрочем, адепты НОРНЫ тут же сами себя испугались и завершили свое обращение, резко дав задний ход и вполне повторив бесславный маневр ДПНИ:

«В связи с ужесточением имперского законодательства в отношении к т. н. “экстремизму”, всем нашим соратникам и единомышленникам предлагается прекратить геройствовать и открыто раздражать режим и его холуев, без особой нужды; больше заниматься тихой организацией нашего Дела по вышеозначенным направлениям, особо себя не афишируя и доверяясь только проверенным товарищам; и самое главное — не страдать от того, что, якобы, ничего не происходит и “жиды всё так же на коне”».

Впрочем, далее будет ясно, что «северные братья» запятнали себя абсолютно всем тем, в чем сами обвиняли ДПНИ, только куда масштабнее и грязнее.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное