Русское дворянство времен Александра I

Статья Каразина получила широкое распространение и была хорошо известна декабристам. С. П. Трубецкой в своих мемуарах, впервые опубликованных через три года после его смерти А. И. Герценом в 1863 году, язвительно заметил, «тогда же в Москве ходила рукопись харьковского помещика Каразина, восставшего всею силою своего красноречия против свободы крестьян и сравнившего состояние имевших счастие быть под его игом с состоянием свободных, у которых не будет собственности»[747]. И наоборот, как признавал в 1880‐х годах великий историк крестьянского вопроса В. И. Семевский, хотя мировоззрение Каразина в целом вряд ли можно назвать «прогрессивным», он тем не менее был одним из немногих, кто осознавал, что крепостной не мог быть освобожден без земли, что давало его предложениям «громадное достоинство сравнительно с весьма многими проектами, ему современными»[748].

Традиционалисты держат оборону

Хотя очевидно, что среди дворян были те, которые были убеждены, что сельская экономика и российское общество только выиграют от эффективной программы реформ, также ясно, что подавляющее большинство не сочувствовало либеральной направленности некоторых мер и заявлений правительства Александра I. В отсутствие однозначного и решительного руководства со стороны царя ходили слухи, которые только усиливали защиту консервативного большинства. В полицейском отчете 1818–1819 годов приведены разговоры об освобождении крепостных и ожидание некоторых, что об этом «объявлено будет в исходе августа месяца [1818 года]» и что «их величества для того только отъезжают [в Варшаву], чтобы не находиться здесь [в Санкт-Петербурге] при обнародовании сей важной новости». Другие предполагали, что принятие этой меры будет отложено на некоторое время, но «вообще уверены, что она рано или поздно будет исполнена»[749].

Большинство помещиков сопротивлялись любым предложениям о крестьянской реформе, потому что не видели причин менять статус-кво. В то время крепостное право составляло основу дворянского образа жизни, и многим современникам казалось, что само существование государства невозможно без него. Как писал в своих мемуарах сторонник освобождения крестьян смоленский помещик и декабрист И. Д. Якушкин, «[в]се почти помещики смотрели на крестьян своих как на собственность, вполне им принадлежащую, и на крепостное состояние как на священную старину, до которой нельзя было коснуться без потрясений самой основы государства. По их мнению, Россия держалась одним только благородным сословием, а с уничтожением крепостного состояния уничтожалось и само дворянство».

Когда в 1819 году Якушкин рассказал дяде о своих планах по освобождению крепостных, тот возразил, что, по его мнению, племянник сошел с ума. Соседи Якушкина в Смоленской губернии, зная о его намерениях, тоже считали его чудаком. Даже крестьяне были озадачены его предложениями и, не в силах их понять, уговаривали его оставить все как есть, подразумевая при этом, что они принадлежат барину, а земля — им. Однако благонамеренные усилия Якушкина по освобождению своих крепостных были в конечном итоге сорваны петербургской бюрократией по его возвращении туда в 1820 году[750].

В своем ретроспективном взгляде декабрист отмечал, что камнем преткновения для Александра I была оппозиция, с которой он столкнулся со стороны вельмож в своем окружении, а также более широкого круга дворянства и которая предупреждала, что любое изменение может иметь катастрофические последствия для России. С. Шашков, писавший через десять лет после освобождения крестьян Александром II, охарактеризовал «консервативную массу» времен Александра I, как «зараженную мистицизмом, который так располагает к боязливости и отучает от логического мышления, [и которая] была еще трусливее, чем ныне». Глубоко укоренившееся неприятие идеи освобождения крестьян составляло в начале XIX века самую сердцевину реакционных взглядов дворянства, для которого сохранение крепостного права было столь выгодным[751]. Фактически, сохранение крепостного права было абсолютно необходимо, поскольку этот институт эффективно поддерживал хрупкую экологию социальной структуры России. Манифест об освобождении 1861 года показал, что в долгосрочной перспективе, как заметил один историк, вторя Якушкину, «после отмены права держать крепостных дни дворянства как правящего класса были сочтены»[752].