Русское дворянство времен Александра I

Однако ущерб уже был нанесен: именно насильственный характер восстания декабристов имел столь катастрофические последствия для развития либерализма в России. По убедительному мнению авторитетного в этом вопросе В. В. Леонтовича, негативный исход восстания для политического будущего страны можно сравнить только с убийством Александра II в 1881 году. Обращение декабристов к прямым вооруженным действиям, приведшее в тот день к убийству генерал-губернатора Санкт-Петербурга Милорадовича, ознаменовало начало последующего революционного движения XIX века, которое все чаще прибегало к террористическим актам. Вызывая отчаянные попытки сменяющих друг друга правительств подавить революционные организации и их беспорядки, наследники протореволюционеров-декабристов сделали маловероятным появление любой либеральной идеологической альтернативы для России и, таким образом, в конечном итоге проложили путь к тому, что Леонтович называл «победой социалистического тоталитаризма» в ХX веке[975].

Примечательно, что годовщина 14 декабря 1825 года неизменно отмечалась Николаем. Царь считал именно этот день истинной датой своего восшествия на престол, а не вечер накануне, когда он показал документ об отречении Константина на заседании Государственного совета. Именно на основании этого документа было немедленно объявлено о его воцарении. Благодарственный молебен ежегодно проводился либо в часовне Зимнего дворца, либо в церкви Аничкина дворца в присутствии всех «принимавших прямое или косвенное участие в подвигах достопамятного дня». Молитвы всегда произносились за «раба божьего графа Михаила (Милорадовича) и за всех, в день сей за веру, царя и отечество убиенных». Впоследствии у Николая I долгие годы был обычай посещать Конногвардейский и Преображенский полки, так как они первыми вышли на Сенатскую площадь в защиту режима и нового царя. Эти ежегодные визиты прекратились только тогда, когда уже не осталось выживших ветеранов 1825 года. В этой связи в 1839 году командир полка А. А. Эссен сообщил М. А. Корфу, что к тому времени таковых было всего одиннадцать унтер-офицеров и восемь рядовых[976].

Двадцать пятая годовщина 14 декабря имела для Николая особое значение. Хотя «скромный летописец» событий того дня сам не присутствовал на поминках, Корф получил прямое сообщение об этом от очевидца. По этому случаю, помимо тех, кого обычно приглашали на традиционную благодарственную службу, к гостям присоединились офицеры трех полков, которым Николай I был больше всего предан: Преображенского, Семеновского и Лейб-гренадерского. После службы царь подошел к офицерам, чтобы выразить им свою благодарность за их многолетнюю верность, которую, как он был уверен, они будут проявлять и в будущем. Его слова к преображенским офицерам были особенно эмоциональными: действительно, утверждает Корф в своем рассказе, ни у кого из присутствовавших не было сухих глаз, «кругом все рыдало»[977]. Эта картина дает нам некоторое представление о влиянии действий декабристов на императорскую семью, двор, военную элиту и дворянство в целом на многие годы.

Более 120 декабристов впервые стали членами масонских лож, ожидая найти там ответы на волнующие их социальные вопросы. По большей части они были разочарованы, поскольку члены лож в целом были довольно консервативны. Об этом можно судить по реакции на восстание, изложенной в письме Андрея Кучанова к Я. Ф. Скарятину, младшему офицеру Измайловского полка, который активно участвовал в убийстве императора Павла I. Оба они были членами ложи «Три добродетели», членом которой был Павел Пестель, а также по крайней мере десять членов первого тайного общества декабристов — «Союза спасения». А. Н. Муравьев признался, что стремился использовать масонские ложи как прикрытие для политических целей «Союза спасения».

В своем письме Кучанов объясняет рост тайных обществ декабристов решением Александра I закрыть масонские ложи в 1822 году. Он считает, что их члены («наши карбонарии») намеревались действовать при жизни царя: в частности, они ожидали, что 12 марта 1826 года, в двадцать пятую годовщину воцарения Александра I, царь объявит сроки освобождения крепостных крестьян и принятия конституции «для дворян». Однако неожиданная смерть императора спровоцировала их поспешную попытку перехватить инициативу: «Сами рассудите, эти мальчишки в отношении к государственному управлению, разве имели право переменить форму правления?»[978] Как разъяснил Николай I в своем манифесте от 13 июля 1826 года, в день казни пяти декабристов, приговоренных к смерти: «Не от дерзостных мечтаний, всегда разрушительных, но свыше усовершаются постепенно отечественные установления»[979].