Русское язычество. Мифология славян

«Чи ти чула, дивчинонька, як я тебе кликав,
Мимо твои воритечка сивим конем ихав?» —
«Ой, хоч чула, хоч не чула — не озивалася,
В саду була, рожа цвила, а я затикалася».

Букет из роз — подарок милому:

Прийди, миленький, до мене,
Зивью тоби квитоньку
З рожевого цвитоньку.

Милый, лаская свою возлюбленную, называет ее красною розою.

Ой ти, дивчино, червоная рожа!

Цветущая роза означает также здоровье.

Женщина, отданная замуж в далекую сторону, пускает по воде розовый пучок. Мать, увидев его и заметив, что цветы поблекли на воде, заключает, что дочь ее больна.

Ой, зирву я зь рожи квитку, та пущу на воду:
Пливи, пливи, з рожи, квитко, та до мого роду.
Ой, приплила з рожи квитка, та й стала крутиться;
Вийшла мати води брати, та й стала журиться:
«Либонь же ти, моя доню, недужа лежала,
Що вже твоя з рожи квитка на води зовьяла».

Мысль, что отец бережет красоту и здоровье дочери, а напротив, свекор не заботится в равной степени о своей невестке, выражается так: женщина говорит, что посадит розу и поставит сторожем своего отца; сторож надежный — роза не ощипана:

Посажу я рожу, поставлю сторожу,
Поставлю сторожу, батенька мого;
Ой, певна сторожа — не щипана рожа.

То же препоручает она свекру, но сторож оказывается ненадежным: роза ощипана.

Непевна сторожа — пощипана рожа.

В весенних песнях и играх роза олицетворяется в виде девицы и ей придается мать. Тума (девушка из помеси татарской и малорусской крови) водила хоровод; ведет, ведет и станет, поглянет на девиц, все ли девицы в хороводе. Нет одной рожи. Мать чесала рожу и научала ее: «Дочь моя, роженька, не становись близ тумы: тума сведет тебя с ума — сожмет тебе ручку, снимет с тебя золотой перстень».

Тума танчок водила,
Веде, веде та й стане,
На дивочок погляне:
Чи вси дивочки в таночку?
Тильки рожи не мае;
Мати рожу чесала,
А чешучи навчала:
«Донько моя, роженько,
Не становись край туми!
Тума зведе из ума,
За рученьку издавле,
Золот перстень издийме».

Варианты этой песни замечательны. Вместо тума поют также Дунай и туман.

Дунай танчик водив,
Веде, веде та й стане
………..
«Донько моя, роженько,
Не становись край Дуная:
Дунай зведе из ума».

А в варианте, записанном в Киевской губернии, сама мать называется рожею:

Туман танчик водив
— и пр.
«Донько моя, роженько,
Не становись край тумана:
Туман зведе из ума!»
Чи вси дивочки в таночку,
Тильки роживни не мае;
Рожа дочку чесала,
А чешучи навчала:
«Донько моя, роживно», и пр.

В варианте же из Воронежской губернии рожа носит двойное и непонятное имя рожи-спажи (?).

Чи вси дивочки в таночку?
Роже-спажи не мае.
Мати рожу чесала,
А чешучи навчала:
«Донько моя, роженько,
Не становись край Дуная».

Мы не возьмемся разрешать, какая редакция правильнее. Что касается до олицетворения розы и ее дочери вообще, то мифологическую древность этого представления едва ли можно подвергать сомнению. Есть весенняя игра такого рода: одна девушка представляет собою дочь рожи — она садится на земле; впереди нее садятся гуськом девицы; одна девушка не садится, но ходит и спрашивает каждую из сидящих на земле девиц: не рожа ли она? Девицы отвечают: «Ни», а когда очередь дойдет до той, которая изображает собою рожину дочь, девицы поют: «Я рожина дочь, я как барышня!» — «Где твоя мать?» — «В светлице на скамье, вьет венки».

«Я рожина дочка,
Як паняночка». —
«Де твоя мати?» —
«В свитлици, на скамници,
Винки вье!»