Русское язычество. Мифология славян

У поли береза стояла,
На тий берези зозуля кувала.
Зозуля берези питала:
«Чому ти, березо, не зелена?» —
«Ой, як же мини зеленою бути:
Пидо мною татары стояли,
Шабельками гильля обтинали,
Пидкивками землю трахтували,
Криничнои води добували,
В криштолови шклянки наливали,
Та свого башу наповали:
„Ой, ти башо, наш копитане!
Ходимо в темний луг за ляхами;
А тии ляшки зрадливи люде;
А як пиимаемо — шибениця буде!“»

Береза, по народному верованию, любимое дерево русалок; они любят качаться на березе.

На гряний недили
Русалки сидили…
Сидили русалки
На кривий берези.

К женским символам принадлежит лещина (орешник), встречаемая в песнях, хотя и не часто.

Зашумила лещинонька,
Заплакала дивчинонька.

Или:

Зеленая лещинонька вид сонця завъяла,
Невирная дружина свит завьязала.

В одной песне лещина противопоставляется дубу, который, сообразно своей постоянной символике, здесь ясно означает молодца.

Таки дуб, таки дуб, таки не лещина;
Прибував, ночував хлопець молодчина.

В козацкой песне молодец, уезжая в степь, говорит своим родным, что ему вымоют голову дожди, а расчешет лещина, иронически выражая ту мысль, что, лишенный попечения любимой женщины, он будет довольствоваться тем, что изображает женщину.

Мене, мати, змиють дожчи,
А висушать буйни витри,
А розчеше густая лещина —
О, тож моя любая дивчина!

Орех — символ приглашения к любви.

Вийду за ворота, роскушу оришок,
Роскушу оришок, та вийму ядерце:
Вийди, вийди, дивчино, потиш мое серце!

К разряду женских символов можно причислить и тополь. Есть песня о превращении в тополь женщины, заклятой злою свекровью в отсутствие сына. Возвратившись домой, сын спрашивает мать, куда она дела его жену. Мать отвечает: «Пошла пасти стадо в поле». Сын говорит: «Изъездил я Польшу и всю Украину, да не видал такого тополя, как у нас на поле. От ясного солнца не краснеет, от буйного ветра не чернеет (иначе: от буйного ветра не качается, от ясного солнца не окрашивается)». — «Возьми, сынок, острый топор, руби тонкий тополь в поле». Как ударил первый раз — дерево зашумело, ударил в другой — издало гул, похожий на человеческую речь, а как ударил в третий — оно проговорило: «Не руби меня, я — твоя милая. Это мать твоя так нам наделала: маленьких деток осиротила, тебя вдовцом сделала».

Мати сина та оженила
Молоду невистку та зненавидила.
Ой, послала мати сина в далеку дорогу,
Молоду невистку у поле до льону.
Випроважала та й заклинала:
«Не вибереш льону — не приходь до дому.
Та стань у поли тонкою тополею!»
Ой, приихав син з далекой дороги,
Та й поклонився матери в ноги.
«Матусю, матусю, де дила Марусю?» —
«Не схотила, синку, у доми робити,
Пишла у поле стадечка глядити». —
«Изъиздив я Польшу и всю Украину,
Та не бачив тополи, як на нашим поли:
Од ясного сонця не почорвоние,
Од буйного витру та не почорние
(Иначе:
Од буйного витру та не колихаеться,
Од ясного сонця та не викрашаеться)»

. —«Ой, бери, синку, гострую сокиру,
Та рубай в поли тонкую билину».
Ой, перший раз цюкнув — вона зашумила,
Другий раз цюкнув — та загомонила,
Третий раз цюкнув — вона промовила:
«Не рубай мене, бо я твоя мила,
Се твоя матуся нам так поробила:
Маленький дити та посиротила,
Тебе, молодого, вдивцем нарядила».