Русское искусство

О деятельности иностранных живописцев XVI века или начала XVII не сохранилось никаких достоверных сведений, и лишь в последние годы царствования Михаила Феодоровича в Москве появляется художник, о котором говорят дошедшие до нас документы. Это Ганс Детерсон (Иван, или Анц, Детерс, как он именуется в бумагах Оружейной палаты), «немчин», «живописного дела мастер», поступивший на службу в 1643 году. Ему назначено было очень большое по тому времени жалованье – 20 рублей в месяц, причем вменялось в обязанность, кроме исполнения царских заказов, обучать живописи русских учеников. Таких учеников у него было двое – Исаак Абрамов и Флор Степанов. Они помогали учителю при расписывании знамен, завес и материй, плафонов и т. п.[493] В 1650 году Детерсон заявил Оружейной палате, что ученики его «умеют писать всякое живописное дело», прибавив, что если «они побудут с ним еще года с полтора, то навыкнут писать против него слово в слово»[494]. В 1655 году Детерсон умер[495].

Среди многочисленных «парсун», хранящихся в московском архиве Министерства иностранных дел, в Романовской галерее, в Гатчинском дворце и во многих частных собраниях, несомненно, должны быть и портреты этого первого официального преподавателя живописи на Москве, но до тех пор, пока не будет найдена хотя бы одна подписная работа мастера, его художественная личность не перестанет быть загадкой. Архимандрит Леонид приписывал ему один из четырех портретов патриарха Никона, находящихся в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре, именно тот, на котором знаменитый основатель монастыря изображен во весь рост, в патриаршей мантии, с жезлом в руке[496]. Портрет этот написан до 1658 года, и если бы удалось установить, что он не мог появиться после 1655 года – года смерти Детерсона, то авторство последнего можно было бы считать окончательно установленным. Он был единственным «живописного дела мастером» того времени, и, конечно, никому другому, как именно главному живописцу Оружейной палаты, не могли поручить «парсуну» всесильного тогда еще патриарха. Если это так, то Детерсон представляется нам вполне грамотным, хотя и второстепенным немецким живописцем. О нем нет ни слова ни в одном из специальных больших словарей.

Вскоре после смерти Детерсона царю бил челом другой иноземец, польский шляхтич Станислав Лопуцкий, родом из Смоленска, прося назначить его на место умершего живописца. С 1 марта 1656 года он был зачислен на службу[497]. Судя по дошедшим до нас документам Оружейной палаты, его деятельность сводилась главным образом к чисто декоративной живописи. То ему поручают резное дело, то он занят золочением и серебрением, то расписыванием «русских голубей в село Покровское», или царское место, или калмыцкие шапки[498]. Он часто бывает занят и чертежами, и его посылают писать чертеж железного завода, который отнимает у него шесть недель[499]. Но особенно много он занимается черчением географических карт, изготовив однажды «в размерах пространный» «чертеж с русской подписью и верстами московскому государству, великому княжеству Литовскому, Малой Русии, да Свийского государства от Москвы до Риги»[500].

Все это заставляет думать, что Лопуцкий был не столько живописцем, сколько «ландкартных дел мастером», одним из тех полуперспективистов, полуземлемеров, которых в XVII веке разъезжало многое множество по европейским дворам в поисках заработка. Как все эти авантюристы, он набил руку на всяких «ремеслах и художествах» и, конечно, в случае надобности мог написать и портрет. Через год после поступления на службу, в 1657 году, он пишет «парсуну» царя Алексея Михайловича на полотне[501]. В 1664 году «на Светлое Христово Воскресенье» он подносит государю знамя, на котором им «написан благоверный царь Константин»[502]. Лопуцкому дали для обучения двух учеников, известного впоследствии Ивана Безмина и Дорофея Ермолина, остававшихся у него до 1667 года, когда они перешли к новому иноземному мастеру. С этого года Лопуцкий стал прихварывать и в октябре 1669 года умер.

Из произведений Лопуцкого до нас дошло лишь знамя, от живописи которого уцелела всего часть фигуры святого, сидящего на коне. По этому обрывку облупившегося холста нет возможности составить какое-либо суждение об искусстве или даже хотя бы только о степени грамотности Лопуцкого.

Упоминавшийся выше архимандрит Леонид приписывает Лопуцкому тот из четырех новоиерусалимских портретов Никона, который изображает патриарха в полном святительском облачении, окруженного сподвижниками и монастырскими сослуживцами. Никон стоит на кафедре и произносит «изустное поучение на текст дневного Евангелия или Апостола, как о сем дает догадываться держимая пред ним иподиаконом Германом разгнутая книга». В числе окружающих патриарха лиц изображен и архимандрит Герасим, управлявший обителью с 1659 по 1666 год, что и дает основание архимандриту Леониду приписывать этот портрет-картину Лопуцкому[503].