Русское мировоззрение. Как возможно в России позитивное дело: поиски ответа в отечественной философии и классической литературе 40–60-х годов XIX сто

Согласно взглядам Герцена, переданным посредством его героев, в первую очередь претендующих на «позитивность», российское бытие — вещь довольно безнадежная. Оказывается, что оно предлагает человеку такие условия существования, в которых, например, как всякая идеология, так и ее полное отсутствие, как склонность к полезному делу, так и стихийное блуждание «без руля и без ветрил» не решают ровным счетом ничего. Российская жизнь столь «устойчива» и лишена какого-либо подобия волатильности, что не меняет своего течения никогда, не подвластна ничьей воле. Это ее качество, неизбывное и закономерное, способно привести и приводит в отчаяние любого, в том числе даже упорного, человека. Наименее же сильных оно и вовсе бросает в безрассудство стихийного саморазрушения и безысходного иррационального протеста. Причем разрушение происходит и там, где самой природой как бы предуказано сохранять здоровье, целостность и гармонию.

Надо отметить, что эта авторская позиция четко отмечалась в творчестве Герцена уже его современниками. Так, например, следующая за «Сорокой-воровкой» небольшая повесть «Доктор Крупов», в которой действует персонаж, с которым читатель еще раньше встречался в романе «Кто виноват?» и который своим приземленно-материалистическим взглядом на жизнь противостоит и Круциферскому, и Бельтову, воспринималась как произведение сатирическое. В нем видели зафиксированный своеобразный «медицинский» взгляд на жизнь и даже прочитывали диагноз: человечество больно безумием, а его история — автобиография сумасшедшего.

Впрочем, сатирический взгляд в «Докторе Крупове» присутствует лишь отчасти. Во всяком случае первая половина повести — о двух мальчиках, герое-повествователе и его деревенском приятеле дурачке Левушке — совсем не сатира, а реалистическая зарисовка, почти что очерк. Да и вытекающая из нее вторая часть — собственно повествования уже практикующего доктора — во многих отношениях являет беспощадно-реалистические картины действительности. Эти картины, диагностируемые как болезни, таковы: тщеславие; взаимная ненависть, называемая супружескими отношениями («горячее и продолжительное семейное Бородино»); так называемое детское воспитание, ежеминутно переходящее в садизм; и наконец, сама история человечества. Конечно, не теряет надежды повествователь, «местами воздух становится чище, болезни душевные укрощаются. Но нелегко перерабатывается в душе человеческой родовое безумие; большие усилия надобно употреблять для малейшего шага»[340].

В повести, написанной в 1846 году, Герцен фиксирует предел, до которого доходит и у которого останавливается неравнодушный к судьбе своей Отчизны писатель: реальное безумие, необходимость усилий по его преодолению. Но каковы должны быть эти усилия? Должны ли они состоять из «малых дел» и постепенных реформаторских улучшений, предпринимаемых, может быть, в течение поколений? Или можно и нужно «звать Русь к топору» в надежде одним махом разрубить узел вековых тягчайших проблем и начать новую жизнь прямо «завтра»? Да и каковы эти проблемы? Что и в какой мере потребуется изменять, и захотят ли этих перемен те, кто в себе эти проблемы несет? Весь этот комплекс вопросов стоял перед русской литературой и философией, и от ответов на него зависело будущее страны. Свои ответы давал и А. И. Герцен.

Глава 5. Помещик и крестьянин как части русского патриархального целого: романная проза Д. В. Григоровича и С. Т. Аксакова

История России 40–60-х годов XIX столетия богата на значимые для страны и масштабные исторические события. В 1853–1856 годах страна участвовала в Крымской войне. 19 февраля 1861 года произошла отмена крепостного права. В 1863 году началось польское восстание. В апреле 1866 года дворянин Дмитрий Каракозов совершает покушение на императора Александра II.

Примечательны мотивы этого террористического акта, проглядывающие из показаний Д. В. Каракозова следственной комиссии по делу о покушении. На вопрос: «Когда и при каких обстоятельствах родилась у вас мысль покуситься на жизнь государя императора?» — дворянин отвечал: «Эта мысль родилась во мне в то время, когда я узнал о существовании партии, желающей произвести переворот в пользу великого князя Константина Николаевича. Обстоятельства, предшествовавшие совершению этого умысла и бывшие одною из главных побудительных причин для совершения преступления, были моя болезнь, тяжело подействовавшая на мое нравственное состояние. Она повела сначала меня к мысли о самоубийстве, а потом, когда представилась цель не умереть даром, а принести этим пользу народу (выделено нами. — С. Н., В. Ф.), то придала мне энергии к совершению моего замысла»[341].