Русское мировоззрение. Как возможно в России позитивное дело: поиски ответа в отечественной философии и классической литературе 40–60-х годов XIX сто

Еще два состоявшихся в это воскресное утро посещения крестьянских дворов и вовсе не дают никакой надежды. В одном дворе Нехлюдов круто разговаривает с крестьянином-пройдохой Юхванкой, который задумал продать хорошую рабочую лошадь, чтоб не иметь возможности пахать помещичьи земли. При этом он бессовестно пытается убедить барина, что его здоровая и молодая лошадь на самом деле больная и старая. В другом дворе Нехлюдова ожидает встреча с патологическим лентяем, заставить работать которого не может ни старая трудяга-мать, ни крайняя нищета, ни смерть надорвавшейся от работы во время беременности жены. Помещик решительно отвергает предложение матери «отдать приказание — силой назначить» Давыдке Белому новую работящую жену и принимает решение взять лентяя в дворовые, чтобы лично наблюдать за ним. Таковы итоги одного дня позитивных начинаний и дел.

Вернувшись в свой неухоженный дом, Дмитрий Нехлюдов сперва несколько горюет, вспоминая свои прекрасные мечты в отношении устройства народного счастья. Ему вновь являются прежние картины, в которых он «делает общие распоряжения», дает «справедливые пособия», «заводит фермы, сберегательные кассы, мастерские», а красавица-жена «идет по грязи в крестьянскую школу, в лазарет, к несчастному мужику, по справедливости не заслуживающему помощи, и везде утешает, помогает… Дети, старики, бабы обожают ее и смотрят на нее, как на какого-то ангела, как на провидение»[523]. Но он также помнит, что со дня на день надо ожидать приезда земского суда для описи имения.

В конце концов помещик засыпает, и ему снятся чудные города — и Киев с его угодниками и толпами богомольцев, и Царь град с золотыми домами и белогрудыми, чернобровыми турчанками. И наконец, ему приходит в голову мысль: «Зачем он не Илюшка, младший, удачливый сын крепкого крестьянина Дутлова?»

* * *

Лично пережитый и исследованный Толстым в раннем периоде творчества опыт войны как пограничной ситуации, приближенной к человеку смерти, помог ему по-новому взглянуть и на содержание русского мировоззрения. В рассматриваемом аспекте сделанное Л. Толстым открытие, на наш взгляд, состоит из трех важнейших элементов. Это, во-первых, идея о том, что составляющие содержание русского мировоззрения смыслы и ценности в условиях пограничного между жизнью и смертью состояния человека начинают менять свое содержание и иерархию. То, что казалось важным и необходимым в мирной жизни, становится второстепенным или даже ненужным в близости смерти; что считалось правильным и необходимым, оказывается несущественным, отходит на задний план или вовсе исчезает. Так, например, «дворянский долг» счастливой смерти за царя уступает место естественному инстинкту самосохранения или оправданного риска во имя успеха дела, спасения жизни товарищей и т. п.

Толстой, далее, указал, что в пограничных условиях войны, близости смерти самым глубоким основанием, наиболее фундаментальной основой перестройки содержания и иерархии русского мировоззрения выступает христианство. Правда, чистого понимания христианства здесь нет. Толстой то и дело «сбивается» на отождествление Бога и природы, на, так сказать, божественное природное начало. Однако при этом уже в ранний период творчества его отношения с Богом-природой начинают приобретать непосредственный характер, ставящий под сомнение посредническое участие православной церкви в личных отношениях человека с Христом, что в дальнейшем вылилось в конфликт.

И наконец, третий элемент открытия Толстого, принципиально важный для содержания его творчества в дальнейшем, состоит в его осмыслении природы, народа, жизни и смерти как наиболее важных понятий и ценностей, присущих русскому мировоззрению. Начавший прозревать этот смысл с первых шагов творчества автор «Войны и мира» в последующих произведениях все обстоятельнее раскрывает основополагающую значимость этих понятий для всего строя русского мышления, иерархии его смыслов и ценностей. В этой связи все чаще при анализе критически важных по своей сути экзистенциальных ситуаций и состояний бытия человека мерилом добра и зла, правды и лжи, геройства и трусости выступает персонаж из народной среды, крестьянин в охотничьем облачении или в солдатской шинели, равно как и «опростившийся» до приятия народной правды дворянин.

Наивысшей в создаваемой Толстым системе русского мировоззрения выступает неотделимая от Бога природа, в особенности бескрайнее небо. Именно оно, одновременно общее для всех и личное для каждого. Именно оно — всеобщий судья и взыскатель, то место, куда, взывая к Господу, обращаются правые и виноватые. И оно же — всеобщий утешитель и примиритель. И если в прозе современника Л. Н. Толстого — И. С. Тургенева природа являет собой развитие конкретного, личностно-индивидуального начала, то у Толстого природа — начало эпическое, философский финал духовных поисков героев, констатация окончательной, «последней» истины, наиболее полное обобщение.