Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг.

Как и в случае с Иваном Грозным (П. В. Завадовский определил павловский стиль управления именно как «зады Ивана Грозного», а Карамзин писал, что Павел «хотел быть Иоанном IV»), русская политическая система не смогла противопоставить самодурству на троне никаких корректирующих институтов. Однако эпоха дворцовых переворотов выработала против него новое радикальное средство — цареубийство.

Нынче Павла модно реабилитировать как «русского Гамлета», защитника крестьян и борца с коррупцией. Нет сомнений, что субъективно император желал России блага и справедливости, но вряд ли их при нём стало больше. Издав указ, запрещающий помещикам использовать труд крепостных по воскресеньям и рекомендующий ограничить барщину тремя днями в неделю, он в то же время раздавал крестьян в частное владение несравненно обильнее, чем его матушка. В специальной работе В. И. Семевского подсчитано, что «императрица Екатерина II в продолжение всего своего 34-летнего царствования пожаловала около 400 000 душ мужского пола; это составит в год средним числом по 11 765 душ. Император Павел в четыре с небольшим года раздал 287 941 душ муж[ского] пола; это составляет по 65 679 душ муж[ского] пола в год, следовательно, средним числом император Павел раздавал в год в 5 1/2 раз более, нежели императрица Екатерина»[510].

Но дело не только в количестве. Екатерина в основном раздавала в крепостную зависимость крепостных же из бывших польских земель, а Павел по большей части раздавал великороссов из дворцовых крестьян: «Во всё царствование императрицы Екатерины II из дворцовых вотчин Великороссии было роздано около 36 000 душ… По нашим вычислениям было пожаловано при императоре Павле из дворцовых имений Великороссии 157 307 душ мужского пола… Всего в Великороссии было роздано 207 777 душ мужского пола и одно пожалование с неизвестным числом душ»[511]. В газетах продолжали открыто печататься объявления о продаже крепостных, которые производят сильнейшее впечатление своим спокойным, обыденным тоном: «Продаётся лет 30 девка и молодая гнедая лошадь. Их видеть можно у Пантелеймона против мясных рядов в Меншуткином доме, у губернского секретаря Иевлева»; «Продаётся девка 16 лет и поезженная карета»; «Продаётся каменный дом с мебелью, пожилых лет мужчина и женщина и молодых лет холмогорская корова»; «Продаётся портной, зелёный забавный попугай и пара пистолетов»…

Борьба с коррупцией при Павле, безусловно, велась и, вероятно, имела некоторые положительные результаты. Так, Чарторыйский сообщает: «Страх, так часто испытываемый им самим [Павлом], он внушал и всем чиновникам своей империи, и эта общая устрашённость имела благодетельные последствия. В то время как в Петербурге, в центре управления, общая неуверенность в завтрашнем дне терзала и волновала все умы, в провинциях губернаторы, генерал-губернаторы и все военные, боясь, чтобы злоупотребления, которые они позволяли себе, не дошли до сведения императора и чтобы в одно прекрасное утро, без всякого разбора дела, не быть лишённым места и высланным в какой-нибудь из городов Сибири, стали более обращать внимания на свои обязанности, изменили тон в обращении с подчинёнными, избегали позволять себе слишком вопиющие злоупотребления».

Тем не менее уровень коррупции вряд ли понизился существенно. Это показывает, например, знаменитое дело калужского губернатора Д. А. Лопухина, расследовавшееся и описанное Державиным уже при Александре I (но сами преступления совершались главным образом в правление «русского Гамлета»): «Открылись злоупотребления губернатора в покровительстве смертоубийства, за взятки, помещиком Хитровым брата своего родного, за что он в подарок давал губернатору на 75 тысяч ломбардных билетов; в отнятии имения безденежно у помещицы Хвостовой в пользу городничего Батурина; в требовании взяток себе и в разорении чугунного завода купца Засыпкина, и в прочих неистовых, мерзких и мучительских поступках, в соучастии с архиереем, о чём подробно описывать было бы здесь пространно. Каковых, как то важных уголовных и притеснительных дел открыто, следующих до решения Сената и высочайшей власти, 34, не говоря о беспутных, изъявляющих развращённые нравы, буйство и неблагопристойные поступки губернатора, как то: что напивался пьян и выбивал по улицам окны, ездил в губернском правлении на раздьяконе верхом, приводил в публичное дворянское собрание в торжественный день зазорного поведения девку, и тому подобное, каковых распутных дел открылось 12, да беспорядков по течению дел, около ста».