Русское воскрешение Мэрилин Монро

– К сожалению, у ваших соседей нам это узнать уже не удастся. Как нам вчера сообщили, знаменитый ученый, советский академик и отец всех этих клонов скоропостижно скончался в доме престарелых. Его ли сын этот Сталин, успел ли он увидеть его на телеэкране, или он потому и умер, чтобы никогда не увидел, – мы это уже не узнаем. Одной тайной стало на свете больше. Следующий вопрос. Вы гордитесь своей фамилией?

– Очень! – ответили пятеро хором.

Прямой репортаж Си-эн-эн с тбилисской улицы продолжался еще с четверть часа.

Ток-шоу, а затем и репортаж с улицы города Тбилиси, смотрел, не отрываясь от экрана, и бандит Ребров. Бледный и осунувшийся, забыв о боли в боку, он все полтора часа всматривался горящими глазами в своего кумира на телеэкране. Он много раз пробовал звонить на телестудию, – у него был неотложный вопрос к товарищу Сталину, он тоже хотел спросить, что ему делать. Но дозвониться до них было невозможно.

Когда ток-шоу закончилось и появилась заставка, Ребров хотел сразу выключить телевизор, пока не началась реклама и не испортила ему опять настроение. Он чувствовал себя легким и радостным, как будто увидел чудо. Но в телевизоре опять заговорили о Сталине, он задержал палец на кнопке пульта, появилась картинка тбилисской улицы, и Ребров начал слушать репортаж Си-Эн-Эн.

Чем дольше он слушал, тем бледнее становился. До конца Ребров этот репортаж не дослушал. Он пошел в ванную, умыл лицо, вернулся и позвонил своему заместителю.

– Где они его держат?

– Кого?

– Кого-кого! Сталина! Узнай и перезвони мне.

Не попрощавшись, Ребров закрыл мобильник и начал одеваться. Проверил свой табельный «ТТ», надел на грудь кобуру, сверху куртку.

Своего шофера Ребров отпустил еще вчера, потому что он никуда из дома уже не собирался, кроме, как через неделю в аэропорт, или, на худой конец, на кладбище. Он вывел «Мерседес» из гаража и медленно выехал за ворота.

34. В гостинице

Генсек Фомин повез провожать Сталина в гостиницу лично. Впереди, завывая сиреной, неслась машина полиции, позади – кортеж дружинников и неизвестных фанатов. Ехали в машине вдвоем и молчали. Сегодня у Сталина была собственная бутылка коньяка. И он выпил целый стакан, как только сел в машину. Только уже подъезжая к гостинице, Фомин прочистил горло и сказал:

– Сегодня неплохо у вас получилось. Только напрасно вы наплели всякую чепуху про выборы. Не ваше это дело. В Кремль въезжать не вам.

– А кому? Тебе что ли?

Фомин с трудом, но удержался, списав эту грубость на стакан коньяка. Ссориться со Сталиным он никак не мог себе позволить.

– Попрошу вас о выборах больше не распространяться. Держите себя в рамках.

– Молчать! Ты с кем разговариваешь!

– Иосиф Виссарионович, вы переигрываете.

– Ты, мелкая шавка, смеешь еще мне указывать!

– Хорош, хорош, Иосиф Виссарионович!

– За мной вся страна! Ты слышал? Ты видел? А ты кто такой?

– Я…

– Молчать! Я – Сталин! Ты, может, собрался себя выставлять на выборах? Президентом? Да кто ты такой есть? Сколько в твоей партии, а генсек? Десять человек?

– Товарищ Сталин…

– Молчать! Да я тебе первого расстреляю! Потому, что ты дерьмо!

– Тише, товарищ Сталин, шофер слушает.

– Пусть слушает, ему тоже интересно. Ты, собака, Ленина позавчера убил. Думаешь, не догаываюсь – нанял меня за день до этого, чтоб сменить? Есенина убил. Зачем? Ты и меня убьешь?

– Ш-ш-ш! – зашипел с мольбой Фомин, глазами кося на спину шофера.

– А где их прелестная сестричка, Мэрилин Монро? Там же?

– Товарищ Сталин! – закричал вдруг Фомин, но тот, перекрывая его голосом, сам закричал:

– Тебе к стенке нужно, а не на выборы! И я тебя туда поставлю, но только ты мне еще живым нужен. До выборов. Смирно! Как сидишь передо мной. Подтянуть живот!

Фомин, неожиданно для себя подтянулся и убрал свой живот. И поник сразу в кресле.

– Завтра чтобы был у меня утром – с Мэрилин Монро!

– Есть, товарищ Сталин, – ответил Фомин.

Сталин вышел из машины и громко хлопнул дверцей. Перед подъездом гостиницы перед ним вытянулась шеренга дружинников.

«Мерседес» Реброва подъехал к гостинице через полчаса. Ребров прошел на ресепшн и выложил на стойку сто долларовую купюру.

– Я родственник. Где Сталин?

Молодой аккуратный человек взял доллары, назвал номер и очень тихо сказал:

– У его дверей охрана.

Действительно, у дверей сталинского номера молча и почтительно стояли четверо дружинников. Всех их Ребров знал в лицо, а те знали Реброва.

– Всем вниз на лестницу! Сюда никого не подпускать! Выполнять!

Когда те поспешно ушли, Ребров вежливо постучался в дверь, и не дождавшись ответа, вошел.

Сталин сидел в кресле перед журнальный столиком, в майке и в кальсонах. На столике стояла пустая бутылка коньяка, на газетке разложена нехитрая закуска. Он прихлебывал из стакана горячий чай, заваренный из пакетика. Спираль кипятильника остывала рядом в фарфоровой пепельнице. Сталин обернулся на скрип двери, но вдруг сразу поперхнулся горячим и закашлялся.

– Товарищ Сталин! Не бойтесь, это я… Я – Ребров, меня не бойтесь.