Русское зазеркалье (двуязычная версия)

Должна сказать ещё несколько слов о Христе, который в сердцах топает по водной глади ногой. Для меня образ гневного Христа — то, с чем мне в этой песне сложней всего примириться. Моё нежелание принять его вовсе не отменяет при этом его важности. В конце концов, ваш скромный лектор — не из «поколения снежинок», которые верят, будто все неприятные образы, задевающие наши чувства — наши, пожалуй, подростковые чувства, — следует «отменить». Лично я не верю в то, что Христос когда-либо мог быть гневен. И всё же я воистину верю, что мы способны увидеть Его таким. Что если наша нехватка нравственной цельности заставляет нас видеть Божью любовь как Божий гнев? Вообразите, что некто, кого вы очень любите, говорит вам нечто огорчительное; вообразите, что вас сильно ранили слова любимого человека. Не думаете ли вы, что именно ваши переживания заставят вас посчитать эти слова несправедливыми, дурными и гневными, в то время как у говорящего были самые благие стремления? Не думаете ли вы, что примерно так же всё может работать и в более крупном масштабе? Мы, люди современности, не способны примириться со «средневековой» идеей гневного Бога. Мы воображаем себе Бога как некую няньку, сиделку, нанятую для того, чтобы лечить наши воображаемые «раны», которые на Земле нам нанесли «объективация» со стороны других людей, «патриархальное угнетение», «дискриминация», «обращение к нам с использованием неверного гендерного местоимения» или иной способ «психологического травмирования». Что если подлинный Бог — кто угодно, но не такая сиделка? Мы полностью верим в то, что являемся добрыми и милыми людьми, достаточно хорошими для того, чтобы увидеть Бога лицом к лицу (нелепость этой мысли равняется только её безосновательности). Что если вид малейшего из Его ангелов способен причинить нам боль за пределами той, которую мы можем даже помыслить? Современная культура растлевает нас, льстя нам самым бессовестным образом. «Собрание великих людей, которому не хватает только вашей выдающейся личности», — говорит плакат у входа в Дрезденскую художественную галерею. Простите меня, если я скажу, что это попросту не так. Наша «выдающаяся» личность никогда не затмит собой работы Рафаэля, Микеланджело, Альбрехта Дюрера или Лукаса Кранаха. Мы должны перестать лгать себе, и это станет первым шагом нашего медленного духовного исцеления. «Мы и верно дураки», если продолжим думать о себе как об «очень милых людях» или даже «выдающихся личностях». Эта простая идея завершает то, что Вячеслав Бутусов, Илья Кормильцев и ваш скромный лектор пытались сказать вам сегодня.

[2] Если тебе дают линованную бумагу, пиши поперёк.

[3] — Кто ты, чёрт возьми, такая, чтобы звать нас бесами? — возопила негритянка. — Это — язык ненависти!

— Сексистка! — кинул асексуал первое обвинение, и в мою сторону полетела первая петля тонкой липкой чёрной ленты, обернувшаяся вокруг тела.

— Расистка!

— Женоненавистница!

— Гомофобка!

— Трансфобка!

— Мракобеска!

— Домогательница!

— Унижательница тучных людей!

— Унижательница тех, кто свободно использует своё тело!

— Защитница патриархального общества!

— Распространительница токсичной маскулинности!

— Сторонница диктатуры!

— Русская!

[4] океан чудовищ из мультфильма «Жёлтая подводная лодка»

[5] Нарисуй дверь!

[6] Я не против, если ты походишь вокруг. Можешь заглянуть в одну из этих камер. Будет поучительно.

[7] личному пространству

[8] Поделом ему.

[9] онанизм

[10] — Он подписал ордер, — ворчливо пояснила темнокожая демоница. — Ты ему не нужна. Эй, не спать! Пошла! Пошла!

[11] Добро пожаловать в «Ад, полная версия».

[12] — Повезло тебе: никому ты не нужна. Твою судьбу решит Его Северное Превосходительство. Разговаривай с Владыкой почтительно! Мы не можем тебя уничтожить из-за твоей кольчуги, а Он может.

[13] Его Северное Превосходительство

[14] Его Адское Величество

[15] Моя честь — это верность (нем.).

[16] Всё, что нужно, — это любовь.

[17] Отбрось идею стать кем-то, ты — шедевр уже сейчас.

[18] Молчание равно смерти.

[19] Женщина — не инкубатор.

[20] Пойми намёк, не оставляй своего [грязного] отпечатка.

[21] маленький сельский дом

[22] Если воспользоваться выражением Вячеслава Тихонова.

[23] Колледже современной музыки в Лондоне

[24] — Вы давно здесь? — спросила я не очень уверенным языком.

— Нет, я только…

[25] Я была ей обязана хотя бы этим (т. е. я была обязана хотя бы чем-то расплатиться за её беспокойство обо мне).

[26] — Психоделиков вы не использовали, говорите? — усомнилась она в конце моего рассказа.

— Никаких веществ, клянусь.

— Просто не могу это всё вместить в голову, — она слегка потрясла головой. — Всё это так…

— …По-средневековому?

— По-средневековому, точно. Такой крышеснос, а самое странное, что я вам верю. То есть, я верю, что у вас есть эти ваши дикие сны, — тут же поправилась она, — и думаю, что вам нужно сходить к доктору. Это грубо звучит, я знаю, и так-то не моё дело, но я за вас беспокоюсь, мисс Флоренски, и …

— Я вижу, — отозвалась я с улыбкой. — Почему бы иначе вы сегодня остались в качестве сиделки.