Русское зазеркалье (двуязычная версия)

Самым известным бардом в Советском Союзе был, вероятно, Владимир Высоцкий, другими широко известными бардами — Александр Галич, Булат Окуджава, Юрий Визбор и Александр Розенбаум. Эти пять человек могут — спорное, конечно, утверждение — считаться теми, кто внёс наибольший вклад в развитие бардовского движения в России. Статья из Википедии, которую я вам послала, приводит множество других имён, ссылаясь, в частности, на яростных критиков советского режима и/или России после 1991 года — таких как Евгений Клячкин, например. «Яростные критики» — это, пожалуй, слишком сильное выражение там, где вполне хватит слов вроде «нытики» и «жалобщики». Видите ли, быть критиком режима — одно, а иметь действительное влияние на слушателей и самих этих слушателей — совсем другое.

Из пяти вышеназванных артистов в живых сейчас только Александр Розенбаум. Розенбаум родился в 1951 году в Санкт-Петербурге. Возможно, вам будет интересно знать, что в 2001 году он получил почётное звание народного артиста Российской Федерации, а также имеет иные государственные награды, например, орден Почёта. Розенбаум — умелый гитарист, который аккомпанирует сам себе на шести- или двенадцатиструнной акустической гитаре. Он до сих пор творчески активен. В музыкальном ландшафте сегодняшнего дня Розенбаум воспринимается как исполнитель так называемой блатной песни. Попробуйте теперь осмыслить и примириться с тем фактом, что исполнитель песен преступного мира имеет значимые государственные награды. Вас ведь это вводит в ступор? В будущем я собираюсь сказать несколько слов о тюремной культуре России и её влиянии на общерусский быт.

Сейчас же позвольте мне сообщить, что я не являюсь поклонницей ни тюремной культуры вообще, ни блатной песни или экспериментов Розенбаума в этом жанре в частности. Подобно множеству русских людей, я до сих пор люблю его за песни советского периода, одну из которых мы услышим прямо сейчас. Песня называется «Вещая судьба», сочинена она была в 1986 году.

Думаю, вы согласитесь со мной, если я скажу, что Александр Розенбаум в этой песен звучит очень динамично и достаточно выразительно, а вовсе не как наш дядюшка или дед, сидящий на диване с гитарой в руке. Говорю это потому, что многие русские барды, зарабатывая себе на жизнь профессией, не связанной с музыкой, и в самом деле звучат как наш дед или дядя с гитарой в руках. Их неспособность создать «красивую обёртку», если снова воспользоваться фразой Пелевина, никогда не препятствовала их слушателям воспринимать их творчество. Почему? Обсудим этот вопрос во второй части нашей лекции. В отличие от этих бардов, Александр Розенбаум — это музыкант-профессионал, он зарабатывает на жизнь песнями, которые пишет. Осмыслив всё это, давайте обратимся к словам песни.

Песня описывает человека — возможно, самого автора, — который потерялся, бродя неизвестно где. Это неизвестное место приблизительно описывается как поле, где, однако, мало что видно из-за белого дыма. Может быть — даже вероятно, — это туман, а не дым, ведь речи об огне не идёт. Там есть река, и вода в ней холодная. В воздухе — снег или, по крайней мере, снежинки. Возможно, вы сумеете объяснить мне, как эти снежинки соседствуют с туманом: мне самой кажется, что это противоречит законам физики. Находясь в этом отдалённом месте, рассказчик встречает «чýдного» старика. Старик, босой и в грязных лохмотьях, никак ему не опасен: строго говоря, он вообще не обращает внимания на нашего героя, а просто бредёт через реку. Проблема в том, что река не замёрзла, и автор специально обращает наше внимание на то, что старик идёт по воде как посуху. Другая странность — в том, что снежинки, которые ложатся на его тело, не тают, как если бы старик был мертвецом, но не привидением, потому что снежинки к привидениям не липнут, как вы, вероятно, знаете. Перейдя реку, старик продолжает идти дальше — или, возможно, спускаться в глубь земли. Уже сейчас это всё звучит как фильм ужасов, не так ли?

Автор любопытствует, не его ли это судьба бредёт через реку, и хочет спросить старика — но нет, спросить он не может, потому что его губы внезапно онемели.

Тут старик оборачивается, и у автора — мурашки по коже, потому что тот, кого он видит, по всей видимости, спит, или, может быть, не спит: о нём сказано, что он смотрит на нашего героя и спит в то же самое время. Ещё одно сочетание двух исключающих друг друга факторов, вроде тумана и снежинок, которое при этом вызывает у меня в памяти «С широко закрытыми глазами», эротико-психологическую драму 1999 года, снятую Стэнли Кубриком. Вот интересно: «сон» старика имеет в виду то, что его глаза закрыты, или то, что он «спит духовно»? Не знаю, хоть у меня и есть догадки на этот счёт. «Кто ты, старик?» — кричит герой песни. Старик, не отвечая на вопрос, хохочет и исчезает.