Рыбка в клетке

– Я… кхм… Я сама это только недавно осознала. Я много об этом думала, размышляла, но вот… Буквально на днях созрела. Так что еще не много. Но я над этим работаю.

– Удачи тебе с этим.

– Да, тебе тоже.

В мыслях все представлялось четко, логично и красиво. Были доводы, причины, доказательства, были здравые выводы, построенные на твердой почве долгих утоптанных анализов. Были предусмотрены вопросы и к ним тщательно подобраны ответы, исключающие любую возможность зарождения спора. Это был детально спланированный сценарий дискуссии с неведомым оппонентом, из которой я всегда с достоинством выходила победителем, со снисходительной небрежностью похлопывая затем своего проигравшего соперника по плечу и с вежливым безразличием принимая его поражение.

В жизни вышло как-то иначе. Будто по плечу меня похлопали.

Эта не та встреча, которую я представляла. И это не тот человек, которого я помнила. Мечты и ожидания рассеялись, развеялись в пух и прах. Я не знаю, решительно не знаю, о чем можно говорить с Пашкой нынешним теперь, когда мы разминулись. Я сделала шаг вперед, а он… остался на месте. Это разочарование гораздо сильнее разочарования от проигрыша. Меня захлестывает обида, исчезло всякое желание общаться с ним дальше. Нам не по пути больше. Я и так прикладываю много усилий, чтобы выбраться из этой трясины, и не могу позволить себе иметь друзей, которые в ней живут.

– Что ж, мне завтра рано вставать, я пойду.

– Я тебя провожу.

Люди движутся. Одетые в рубашки из ткани и накидки из прогретого воздуха, рассекают пространство, умело и привычно избегая столкновений. Окруженные магнитными полями, отталкиваются от одного и притягиваются к другому. Если оттянуть уголок глаза и взглянуть сквозь ресницы, можно увидеть воздушные потоки. Каждый несет свою историю и свое время: кто-то одет в лето, кто-то еще недоверчиво кутается в весну. Последние – те, у кого всегда холодные руки, – идут строго по маршруту, проложенному угасающим солнцем. На витой скамье любовь сезонов – переплетают пальцы конец апреля и начало июня. Чуть поодаль, спиной к ним сидит май. Он увлеченно делает наброски в своем блокноте, лихорадочно пытаясь захватить момент, чтобы потом, время от времени, испытывать экстаз, погружаясь в него снова и снова. Зашелся криком упавший с качелей ребенок. К нему, подволакивая несгибающиеся колени, торопится март в красной вязаной шапочке. У каждой клумбы полумай: сезон “щелк!” объявляется открытым. Результат и близко не сравнится с очерком мая, экстаз будет кратковремен и преходящ, и момент затеряется в килобайтах и пикселях – но полумаи стараются. Знойно и несвоевременно заливается смехом жара. Март неодобрительно поджимает губы.

Слева от меня твердо и устойчиво шагает Паша. Он ставит меня в тупик. Одно мгновенье я вижу в нем старого доброго Пашку в опрятной одежде на вырост: он смеется шутке, играет в “Царь горы”, снимает с дерева дурно орущего кота, подкармливает бездомного пса. Но уже мгновенье спустя это Паша, и я понятия не имею, что делает и что не делает этот Паша нынешний. Не могу представить его чинящим краны, или меняющим трубы, или сверлящим стены. Не могу уложить в голове мысль о том, что Пашка – тот, для кого каждый день был событием, кто рассказывал удивительные истории о местах, в которых не бывал, но обязательно посетит, тот, чья жизнь сейчас должна была быть яркой и непредсказуемой, – забился в нору. Эта мысль о том, что он – такой живой, – шагнул в скорлупку, из которой выбралась я, царапает стенки черепа, не желая в нем помещаться. Эта мысль заставляем меня кипеть. Почему человек, умеющий фантазировать и наделенный энергией, добровольно заключил себя в клетку? Я поворачивала эту мысль так и этак, пытаясь перекрыть ею картинку, которая возникла в сознании после его звонка. Я, наконец-то, сломала свой кокон, а этот человек, вместо того, чтобы по достоинству это оценить, забрался в него сам. Назвать это иначе, чем предательством, было нельзя. В тот момент я его ненавидела, и ненависть достигла таких пределов, что я взорвалась.

– Неужели тебе этого достаточно? В смысле, поел-поспал и все? Ты не хочешь чего-то большего? Чего-то добиться?

– Я думал, мы это уже обсудили.