Рыбка в клетке

– Кажется, заказ уже готов, – вмешался Валерий. – Павел, ты не мог бы его забрать?

– Сейчас, – Паша встает из-за стола с видом «не-думай-что-мы-договорили» и идет к стойке. И его спина притом совершенно не спешит вспыхивать.

– Что он вам наговорил? Он ведь вас сюда притащил не для того, чтобы мы поладили.

– Сказать по правде, он за вас переживает.

– Он? За меня? С чего бы это? И вы тут при чем?

– Вы, должно быть, уже обратили внимание на то, как тесно он общается со школьными приятелями. Он поддерживает с ними связь, он частый гость в их домах, его приглашают на праздники, он знает все их увлечения и хобби, он всегда готов им помочь. Если вы раньше входили в число его друзей, то сейчас он автоматически будет за вами присматривать.

– Я вообще не понимаю… Он идет.

Паша ставит подносы на стол. Я вновь скольжу взглядом по его татуировке, он хмурится.

– Меня только что вызвали. Я бы отказался, но это одна из старых клиентов, у нее ни семьи, никого. Я быстро, туда и обратно.

– Не глупи, – говорит Валерий, – езжай спокойно. Нам с Аленой есть что обсудить.

– Да, езжай, пусть не ждет.

– Я потом позвоню, – говорит Паша, дарит «стоящему человеку» многозначительный взгляд и, помедлив, уходит.

Мы остаемся вдвоем.

– Вы хотели сказать, что он для них как нянька?

– Грубо говоря – да. Полагаю, это детская привычка. Насколько я знаю, он присматривал за младшим братом.

– Да, он для Серого как отец был, только намного круче. Такой идеал для подражания, всесильный старший брат. Сергей за ним хвостиком бегал, после школы ждал, на улице их только вдвоем можно было увидеть. Значит, он теперь свои… кхм, свой материнский инстинкт на друзей перенес?

– Да. В природе есть яркие примеры такого поведения. Если разорить гнездо ласточки тогда, когда птенцы уже вылупились, то есть тогда, когда ласточка будет чувствовать потребность в их кормлении, она несколько часов будет искать их на старом месте. И не найдя собственное гнездо, она будет кормить чужих птенцов, как бы тому не противились их родители.

– Значит, после отъезда Серого мы для него все равно, что чужие птенцы?

– Да.

– Но тогда ему на нас должно быть плевать? В смысле, он ведь так поступает не потому, что волнуется о нас, а потому, что ему так этот инстинкт велит? Если бы, к примеру, я тогда не ответила на звонок или, сославшись на что-нибудь, отказалась с ним встретиться, он бы просто-напросто направил свой инстинкт на кого-то еще?

– Вы забываете одну вещь.

– И это?..

– Пусть я и привел вам для наглядности такой пример, Павел все-таки не ласточка, и его заботу нельзя трактовать как эгоистичное удовлетворение собственного инстинкта. Он переживает за вас как друг.

И вот она, разгадка: почему все время крутится рядом, почему такой широкий круг общения, откуда такая доброжелательность и готовность помочь всем и каждому. Тот Пашка, который учил младшего забивать голы, и тот Паша, который наивно – по-детски – приводит сейчас для меня преподавателя психологии.

– Он. Застрял. На месте. Разве это правильно? Разве он не должен был шагнуть вперед как все остальные? Все чего-то добились, даже я, у всех есть образование, семьи, дети, перспективы, а Паша как был в школе, так в ней и остался. У него, кроме этих практически чужих людей, которые им пользуются, ничего нет, и, судя по всему, не предвидится, если он и дальше будет себя так вести. Разве так должно быть, Валерий?

– Забота о других не значит, что он стоит на месте. Павел не любит о себе рассказывать, и, насколько я знаю, никого не зовет к себе домой, но я бы не стал утверждать, что он ничего не добился. Пусть его достижения не так очевидны, пусть он о них молчит, это не значит, что их нет вовсе. Просто я уверен, что успехи окружающих он ставит превыше собственных.

– Ладно, предположим, чего-то он и добился, но этот его инстинкт… Почему он собирает одноклассников вместо того, чтобы встретить девушку, завести семью и возиться с собственными детьми?

Валерий смеется.

– А это уже вопрос из разряда тех, которые принято называть личными. Воспитанный человек никогда не спросит ни о чем подобным, а невоспитанный получит в ответ «Не твое дело».

Личная жизнь Паши действительно не мое дело. Щелчок по носу вполне заслужен.

– Но, – внезапно добавляет он. Я поднимаю на профессора глаза. – Признаюсь, меня этот вопрос тоже занимает.

Смеюсь.

– На этот счет у меня несколько соображений, но с вашего позволения, я оставлю их при себе.

Он смотрит на что-то за моей спиной, извиняюще улыбается.

– Кажется, я вижу студентов со своей кафедры. И у них завтра мой экзамен. Если вы не возражаете, предлагаю сбежать прежде, чем они начнут восхищаться моим пиджаком или умением находить очаровательных спутниц.

– Совершенно не возражаю.

Мы не спешим. Переговариваясь о пустяках, выходим наружу и, не сговариваясь, идем в сторону ближайшего парка.

– Когда я предложила Паше встретиться, как он сумел заманить и вас?

– Ему не пришлось меня заманивать. Узнав, что на этот раз речь идет о вас, я тут же согласился.