Рынок удобных животных

Ил. 19. Пропорции Трико адаптированы к параметрам тела протагониста, чтобы в ситуациях взаимодействия (когда монстр везет мальчика на спине, ловит его клювом или хвостом в воздухе) оба персонажа выглядели естественно. Скриншот из игры «Последний хранитель», 2016.

Долина, в которой развивается сюжет игры, населена химерами (трико) и призраками в доспехах (йорой). Их действия подчинены потребностям Ядра – энергетической сферы, которая манипулирует сознанием химер и призраков, транслируя телепатические сигналы. Ядро заставляет трико похищать детей из человеческих поселений, а йорой – выкачивать из них энергию для питания инфраструктуры Долины. Отходы этого процесса идут на корм химерам. Деперсонализированный антагонист в виде Ядра – источника непреодолимых импульсов – вызывает ассоциацию, с одной стороны, с неолиберальной культурой и ее влиянием на психическое здоровье людей, с другой – с системой жесткой дрессировки собак, направленной на «ломку» характера, подавление стремлений к автономии. Бёрджер называет похожее состояние, которое животные переживают в зоопарке, ампутацией дикости481. Хозяин Долины использует для этого контроль сознания. Управление волей химер позволяет Ядру монетизировать их витальность, приспособить к производству отчуждаемого ресурса – энергии.

В игре трико, натасканные на человеческих детей, преодолевают огромные расстояния в поисках добычи. Они доставляют детей в Долину живыми – вернувшись в гнездо, химеры отхаркивают их тела, как бакланы рыбу, а йорой забирают их на переработку. Протагонист выживает случайно – не достигнув гнезда, Трико получает удар молнии и падает в развалины замка. При падении он ломает крылья и рога, чувствительные к сигналам Ядра, теряет связь с ним и обретает свободу воли. Йорой находят раненого зверя и изолируют в подземелье, пока рога-антенны не отрастут снова. Когда Трико приходит в сознание, он выплевывает ребенка и засыпает. Их отношения начинаются с чистого листа – ни мальчик, ни монстр не помнят, как оказались в подземелье. Все, что протагонист (игрок) видит в начале игры, – это трогательное лицо страдающего от боли животного, которое нуждается в его помощи.

Образ Трико интересен тем, что трогательная внешность, которая поощряет объективацию животного, уравновешена особенностями его поведения и геймплея. Эти контраргументы позволяют минимизировать негативные эффекты обмиления. Ниже я рассматриваю сходства Трико с другими монстрами-компаньонами 2000–2020‐х годов, чтобы понять, как дизайнерам «Последнего хранителя» удалось превратить его в этического агента.

Ил. 20. Даже если дизайнерское лицо животного, ориентированное на производство аффекта, никогда не будет свободно от соответствующих культурных кодов, в определенных обстоятельствах оно может стать призывом к этическому действию. Скриншот из игры «Последний хранитель», 2016.

Трико внешне похож на дизайнерских питомцев – в чертах его лица и пропорциях тела заметны признаки «схемы ребенка» Лоренца482, а в окрасе проявляется важное качество, характерное для эстетики каваии, – уязвимость. Из-за черных полос, соединяющих нижнее веко и клюв, Трико выглядит так, будто постоянно плачет, и не водой, а нефтью. Огромные глаза и пятна, напоминающие засохшие слезы, делают его похожим на обиженного ребенка (ил. 20). Поведение Трико тоже кажется детским – он игривый, любопытный, наивный и слегка неуклюжий. Отчасти поэтому его отношения с человеческим ребенком воспринимаются как союз равных. Даже имя монстра намекает, что Трико все еще птенец: на японском языке トリコ звучит как «торико», сочетание двух иероглифов: 鳥 («тори», птица) и 子 («ко», ребенок). Тот факт, что Уэда называет всех фантастических животных, обитающих в Долине, «трико», птенцами, позволяет предположить, что Ядро выбирает в качестве объектов манипуляции незрелых особей как наиболее покорных и восприимчивых к дрессировке483.