Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось

– К чему теперь думать о чистоте? Какое это имеет значение?

Я всмотрелась в ее грязное лицо.

– Это важно. Меньше всего нам нужно заболеть.

– Ты можешь идти в душ, а я буду спать.

Я взяла ее за руку. По запястью ползли три крохотных черных блохи.

– Пошли со мной!

– Рози, я устала! Пожалуйста, дай мне поспать!

Выбора у меня не было, и я оставила ее в покое, а сама вышла из барака.

В лагере царила сказочная тишина. Белый луч света кружил над крышами бараков. Сердце у меня сильно забилось, когда я направилась к большому зданию сортиров. Было слышно, как ноги мои шлепают по земле – казалось, их слышит весь лагерь. Я чуть было не вернулась назад, но вспомнила о тех, кто умер от болезней, и зашагала вперед.

Территорию лагеря патрулировал один эсэсовец – было видно луч его фонарика, скользивший по земле и стенам бараков. На улице не было никого, кроме него и меня. Он направился в мою сторону, и я спряталась за угол барака. Он прошел мимо, можно было вздохнуть с облегчением. Если он увидит меня, то просто застрелит. Выждав несколько минут, двинулась дальше. Я медленно вошла в здание. Было очень тихо.

У одной стены находился ряд отхожих мест, издающих страшное зловоние. С другой стороны располагались шесть раковин. Я повернула кран, но воды не оказалось. Только из пятого крана, наконец, потекла вода. В стороне стояло ведро со щелоком, который буду использовать вместо мыла.

Я сняла свое грязное платье и положила его в раковину. Потом я намочила его, взяла хлопья зеленого щелока и сыпанула на влажное платье. Терла и мяла платье довольно долго, а потом оставила мокнуть. Затем сама намазалась щелоком, почувствовала легкое жжение, но стоило обмыться холодной водой, и жжение сразу прошло. Я растерла щелок в ладонях и натерла все тело. Я видела, как вода у моих ног становится коричневой, а кожа – розовой. Вода была очень холодная, но ощущение чистоты было приятным. Помывшись, хорошо сполоснула платье и повесила на соседнюю раковину, чтобы оно подсохло. Нужно было проявлять осторожность. Пока платье сохло, я сидела очень тихо. Наконец, платье можно было надеть. Я оделась и выскользнула на улицу. Заметив приближение белых лучей, пряталась за бараками. Вернувшись в барак, скользнула на полку, и мгновенно заснула. Я по-прежнему оставалась в зловонном бараке и лежала рядом с кучкой дерьма, и рядом со мной лежали четырнадцать девушек, но я была чистой и впервые почувствовала себя хорошо.

Я стала пробираться к раковинам каждые несколько дней. Я изо всех сил терла свое тело. Мне не всегда хватало сил стирать платье и ждать, пока оно высохнет, но себя я мыла дочиста. Каждый раз, выходя из сортира, я с изумлением смотрела на потоки дерьма, вытекающие из каждой дыры. Это было самое грязное место на свете, но только здесь я могла отмыться добела.

Однажды, когда Бейлу вернулась с работы, я почувствовала запах бензина.

– Бейлу! – сказала я, когда она подошла ко мне. Запах был так силен, что я почувствовала бы его за милю.

– Что?

– От тебя пахнет бензином!

Она пожала плечами.

– На фабрике мы работаем с бензином.

– Но почему от тебя стало пахнуть так сильно?

Она опустила взгляд на ноги. Я посмотрела туда же. Длинные, узловатые ноги ее были обернуты тряпками, смоченными в масле.

– Так мне теплее.

Лето подходило к концу. Мы чувствовали это, потому что ночи стали холоднее. Бейлу была такой худой, что не могла согреться.

– Дай их мне, я постираю.

– Я не хочу их потерять.

– Я верну их тебе, просто дай мне.

– Нет, – категорически отказалась она.

Я усадила ее на пол и размотала тряпки. Бейлу напряглась, но не возражала. В детстве я устраивала в нашем городе танцевальные представления. Маленьких девочек я одевала в обрезки тканей со склада. Ноги их я обматывала мягкими, яркими полосами ткани – не жесткими, грязными тряпками, с которых сочилось легковоспламеняемое масло.

– Бейлу, сегодня я выстираю это для тебя и отдам утром. Ты меня слышишь?

– Отдай!

– Честное слово, отдам.

Бейлу тоскливо посмотрела на свои тряпки.

Ночью я выскользнула из барака, стараясь не шуметь. На улице я дождалась, когда белые лучи удалятся на достаточное расстояние. Я осторожно пробралась по пустому лагерю до здания с туалетами. Вокруг никого не было, только одинокий охранник с фонариком и лучи прожекторов над головой.

Я добралась до здания и вздохнула с облегчением. Сначала я выстирала тряпки Бейлу, потом вымылась сама. Тряпки стали совершенно чистыми. На следующее утро до поверки я усадила ее и снова замотала ей ноги. Чистые тряпки вызвали у нее восхищение.

– На них нет масла, – изумленно пробормотала она.

– Поняла? Я забочусь о тебе.

– Я знаю…

И мы вместе отправились на поверку.

Глава 22

Он создал сердца всех их и вникает во все дела их.

Псалтирь 32:15

Красна. 1936. Мне десять лет.

На реке лед потрескался, а потом растаял. С гор с веселым журчанием потекли холодные ручьи. Восхитительно! И вместе с весной в наш город прибыл цирк. В школе только об этом и говорили.