Рыжая Соня и Врата Немедии

Мельгар. Только его и не хватало! Значит, он их не просто выследил, но и опередил. Девушка медленно обернулась. Вся поза советника изображала показное почтение и едва ли не подобострастие, но холодные глаза с трудом скрывали его истинные чувства.

— Чего ты хочешь? — осведомилась Соня.

— Помочь тебе уйти отсюда живой, это мой священный долг и желание сердца.

— Благодарю за трогательную заботу, но я уж и сама как-нибудь, — холодно заметила девушка.

— Не получится, — покачал головой Мельгар. — Мне безмерно жаль, но ты до сих пор жива лишь потому, что вчера я отвел от вас гнев великого Тлалока.

— Бога грома и вод, — уточнила Соня. — Мы оскорбили его тем, что не принесли даров и не совершили положенных обрядов, когда проходили через святилище. Я знаю. Он был очень недоволен. Так значит, говоришь, это тебя мы должны благодарить за чудесное спасение?

— Тлалок никогда не прощает отступников. Он не выпустит вас отсюда.

Словно в подтверждение слов советника, от скал к долине сползла узкая каменистая осыпь, обрушившись грохочущим водопадом, и над нею клубами Дыма повисла желтая летуча. пыль, а земля слегка дернулась.

— Но я могу вам помочь еще раз, — продолжал Мельгар. — Я владею тайнами заклятий, и в моих силах — умилостивить разгневанного бога, с которым вы столь непочтительно обошлись.

— Раз это желание твоего сердца, можешь его осуществить, кто мешает? — приподняла бровь Соня, скрестив на груди руки и насмешливо глядя на советника. — Но мне сдается, ты хочешь предложить мне обмен. Наши жизни — за талисман Элгона. Мне страшно надоела лицемерная игра подобных тебе людей. Я не первый день живу на свете, и повидала таких немало. Так вот, Мельгар, я тебе его не отдам. Можешь попробовать со мною драться за него, но не думаю, что ты победишь. Нет, право, не думаю.

— Но Тлалок вас уничтожит! — взорвался советник.

— Почему ты, смертный, думаешь, будто читаешь помыслы богов, как раскрытую книгу? Откуда тебе знать, чего хочет Тлалок? Он подарил мне самую красивую грозу, какую я видела в своей жизни, и дал пройти сквозь радугу в горах… и он вовсе не живет в той пещере, где такие, как ты, веками ставите свои жалкие посудины, которые ему совершенно не нужны — неужели ты полагаешь, что Хозяин грома и ветра может прельститься уродливым глиняным горшком?!

— Это же просто смешно, Мельгар! Он принял придуманные людьми правила, но поверь, что даже самый младший из богов легко обойдется и без них! — девушка почти кричала, наступая на советника. — Они были прежде людей и будут, даже если мы все умрем и никто не будет воздавать им вообще никаких почестей!

Будут грозы над горами, и лавины, и камнепады, и дожди, и снег, и радуга, и если Тлалоку станет тогда чего-то не доставать, так вовсе не подобострастного бормотания, а глаз, способных видеть эту красоту, и сердец, сжимающихся от восторга перед его могуществом! Никакому богу не нужен ни твой страх, ни ты сам — посмотри на себя, ты, жалкий корыстный ростовщик, который угрозами или обманом хочет получить для себя вечность! Тебе нужен талисман Элгона? Зачем?! Чтобы войти в Город по ту сторону черты, ступить за его прозрачные врата — да, боги мои, он же тебя не примет, хоть ты с ног до головы обвешайся тысячами талисманов, потому что ты вонючий хорек, и тебе не место там, где царствует Свет! А если ты мне не веришь — так на, попробуй взять его у меня, вот он, ключ от этих врат— если ты достоин его!

Соня протянула камею Мельгару на раскрытой ладони: талисман сиял и пульсировал в руке девушки, как живое сердце мира.

Советник смотрел на него с яростным вожделением, но взять, выхватить не решался. Эта странная особа говорила так, словно вещала от лица самих богов. И он отступил, осторожный, недоверчивый — знал, чуял: она права. Ничего, подумал Мельгар, я умею ждать. Она самоуверенна, но мой срок еще придет… видят боги, придет!

— Оставь его себе, ах-кан, — он улыбнулся одними губами, — а кто из нас лучше знает нрав Тлалока, еще неизвестно. Так что, если понадоблюсь… я буду поблизости.

Он бесшумно отошел, и Соня только моргнула — даже силуэта Мельгара не увидела: как сквозь землю провалился.

Ее собственное сердце еще продолжало учащенно биться: слова, только что произнесенные — откуда они, именно такие, пришли к ней?

— Ты подсказал? — обратилась девушка к талисману: но руки-лучи не ответили ей.

Соня огляделась в поисках Эльбера. Этот-то куда девался? Ах да, вспомнила девушка, он же разговаривал со стариком о гончарной мастерской.

Где она может находиться?

Соня спросила об этом у одного из пастухов, и тот показал ей направление. Своего спутника она обнаружила сидящим на корточках возле гончарного круга, а старик что-то возбужденно ему объяснял, настороженно замолчав при появлении Сони.

— Эльбер, — сказала девушка, — ты чем занят? Нам надо идти.

— Подожди, — отмахнулся он, — дай мне время хотя бы до утра, я должен исполнить обещанное.

— Да ты не то что до утра, до будущей луны не управишься! Так мы и будем торчать в этих горах, что ли? — от всей души возмутилась Соня. — Ты сколько лет глины-то в руках не держал?