Рыжий

И тут же колонна останавливается. Впереди слышны звуки короткой перестрелки: несколько автоматных очередей. К штабной машине подбегает весь седой от пыли молодой офицер, лихо вскидывает руку к голове, представляясь комбригу:

– Капитан Сваток.

– Что там стряслось, капитан? – Сразу начинает закипать комбриг. – Я же вас, дураков, строго предупреждал, чтобы огонь без крайней нужды не открывать.

– Товарищ полковник, там мои бойцы мальчишку задержали. Говорит, пастух. А еще один «бача» убежал. Вон туда, вниз по склону, в «зеленку» ушел, гад. Что с этим делать? Ведь явно на духов работает, товарищ полковник.

– Что же вы, мать вашу, второго-то упустили! – Такое впечатление, что багровый от гнева полковник сейчас прямо ботинком с брони даст в лицо капитану. – Какие они, к чертям собачьим, пастухи, раз без живности, да еще по этим камням шляются.

Капитан выглядит слегка виноватым и очень хочет как-то загладить свой грех. Опять браво вскидывает руку к панаме:

– Разрешите, товарищ полковник, я этого «бачу» сам в расход отправлю. К Аллаху поближе. И тут один кишлачок есть поблизости – так я его сейчас на уши поставлю. Второй-то «баченок» там наверняка скрылся. Разрешите исполнять, товарищ полковник?

– Отставить «на уши», – задумчиво говорит комбриг, у которого, кажется, родилась другая идея насчет мальчонки.

– Ты вот что, Сваток, привяжи пацана на длинную веревку к танку – пусть он бежит впереди. Глядишь, дорогу покажет. Да и мину случайную на себя возьмет.

Шустрый капитан с явным удовольствием убегает выполнять приказание, а комбриг то ли с осуждением, то ли с похвалой говорит о нем журналисту:

– Этот Сваток – командир разведроты. Дай ему волю, он один целый кишлак может вырезать. Он это называет – «поставить на уши».

Журналист мотает головой, словно хочет прогнать наваждение.

– Раньше, этот Сваток нормальным был, как все, – поясняет комбриг. – Потом его друг – училище вместе кончали – попал к «духам» в плен, так они его живьем на куски порезали. С тех пор озверел парень, мстит без устали. Дай ему волю – он бы всех без разбору тут пострелял.

Да, журналист уже не такой уверенный в себе, каким был недавно. С недоумением оглядывается вокруг, растерянно смотрит на автомат в собственных руках. Нет, что-то тут не то.

И снова продолжается этот мучительный марш по высохшему руслу горной реки. Только теперь метрах в тридцати от головного танка бежит привязанный к броне веревкой худой афганский подросток. Его лицо залито потом. Глаза закатились от боли и страха. Две босые ступни мелькают в смертельном беге. А камни острые. Кровавые следы остаются на них после мальчишки. Он не может остановиться или замедлить бег, его тогда настигнет, сомнет траками страшный танк. Значит, надо бежать. Пока есть силы. Туда, к своим.

– Кяфиры уже близко, – запыхавшись, докладывает седобородому молодой моджахед. – Мы сигнал получили: идут колонной по реке. Танк и двенадцать бронемашин.

– Очень хорошо, – Рахматулла жестом руки подзывает к себе своих командиров. – Хочу еще раз напомнить наш план.

Ирландец тоже подходит ближе, вслушивается в слова командира. Ему интересно, как эти обутые в галоши и шлепанцы, одетые в тряпье, бородачи собираются вступить в бой с русскими броневиками. Страха он не испытывает, только жгучее любопытство. И еще он думает о том, что сегодня у него может получиться хороший сюжет. Сегодня, пожалуй, можно будет отличиться.

Рахматулла чертит веткой на земле некое подобие схемы:

– Вот, смотрите, это кишлак, это русло реки, это пустырь. Здесь, на окраине пустыря, старая крепость. По другую сторону – кукурузное поле. Мы пропустим кяфиров в кишлак, пусть они войдут и убедятся, что там пусто. Потом они сядут на свои танки и по руслу реки отправятся назад. Никакой стрельбы – нас будто бы нигде нет. Я знаю, русские сильно рассердятся, они очень злятся, когда их дурачат. Вот в этом месте, напротив пустыря, группа Каюма обстреляет их головной танк. Теперь они наверняка развернутся и пойдут на пустырь. Хоть что-то захотят взять. Пустырь-то и станет для них западней. Здесь мы их встретим.

Ирландец отметил про себя логичность этого плана. Босые, неграмотные, а воевать умеют. Седобородый, тем временем, продолжал:

– Огонь надо вести с трех сторон. Чтобы сбить их с толку. Вот отсюда – из крепости, из старого пересохшего арыка и от кукурузного поля. С трех сторон – это очень важно. Мы должны заставить их пометаться. Тому, кто подобьет русский танк, амир Мохаммад пообещал хорошую награду.

Теперь о нашем госте, – седобородый поворачивается к Рори, почтительно приглашает его подойти ближе. – Наш гость – очень важный человек. Мы должны помогать ему. Он расскажет всему миру о нашем джихаде, ведь так?

Ирландец прикладывает правую руку к сердцу, слегка склоняет голову, что должно подтвердить правоту командира.