Рыжий (история одиночки)

…На поправку Рыжий (он же Сэм) пошёл теперь быстро. Бульон сменился супом, потом кашей на молоке, потом кусочками мяса, затем всем подряд. Злоключения только способствовали его всеядности, и Рыжий не брезговал ни овсяными хлопьями, ни зелёным горошком, ни салатом «Мимоза». Шоколад, торопливо подсунутый Таськой, правда, отвергал – что-то зловещее мнилось ему в этом тёмном приторно пахнущем куске снеди, зато от сухариков, перепавших от Витькиной руки и купленных несмотря на строгий запрет, не отказывался. Все тампоны и завязки Рыжий, естественно, удалил с себя сразу же, как начал есть, и ближайшие после этого три дня был занят исключительно тем, что зализывал раны. Вскоре вид у него стал вполне презентабельным. На руки он не давался, но поглаживания между ушей приветствовал – от этого приятно щекотало ноздри и хотелось мурлыкать. Спал он в Таськиной комнате, небольшой, но очень уютной и светлой девчачьей комнате, иногда запрыгивая к Таське на тахту и устраиваясь в ногах. На улицу он пока не рвался, хотя там вовсю буянила весна, и довольствовался долгими неспешными прогулками по лоджии. Моционы явно шли ему на пользу, а после того, как Рыжий был обнаружен восседающим на краю унитаза, сам глава семьи признал, что это не кот, а прямо-таки «услада для ока человечьего». Надо сказать, что прокурорам, а особенно военным, вообще присущ иногда этот стародержавный слог, как бы не противились их жёны, усматривающие в сих словесах скрытую иронию по отношению в первую очередь к себе.

Он снова начал понимать, что говорят люди, и думать об этом. Пристрастился смотреть, как работает на компьютере Таська – быстрая смена картинок завораживала. Со Шмоськой отношения, в общем-то, сложились неплохо: к хозяину Рыжий не лез, а больше дворняге ничего и не надо было. Иногда они вместе возлежали на ковре в главной комнате, и кот, не напрягаясь, проникал в нехитрые мысли собачонки: «Уф, не пошёл обед… Давит что-то. Р-р, Рыжий, не мельтеши хвостом перед носом. Хозяин сегодня, будет поздно, и навряд ли мы с ним погуляем… Тогда уж лучше с Витькой – он сам по себе, и я сама по себе. А то Таська поводка из рук не выпускает». В контакт Рыжий не входил – незачем, хотя знал, что без труда мог бы это сделать.

Иногда, наблюдая, как Шмоська начинает безудержно вилять хвостом, ему приходила в голову мысль, что собаки разобщены между собой именно по этой причине, втайне стыдясь друг друга. Потом он начинал размышлять о людях, и ему казалось, что люди тоже одиноки, потому что каждый постоянно занят поисками потерянного когда-то хвоста. Но о детях он так не думал. Это было совершенно другое племя. И, безусловно, у них было своё братство, чьи секреты тщательно скрывались от взрослых.

Рыжий быстро стал предметом обожания со стороны детворы, и, дабы избежать постоянного тисканья и вольных поглаживаний, он был вынужден скрываться от частых гостей на лоджии, где имелось достаточно укромных местечек, из которых можно было на выбор спокойно наблюдать, что там творится в детских. А там бурлили эмоции, не сдерживаемые унылой рассудочностью, заключались пари на право обладания всем мирам, сообщались на ушко тайны, меняющие устройство Вселенной. Иногда заговорщики насмерть ссорились друг с другом и, хлюпая носами, бежали искать правды в другой мир, и уже начинали выбалтывать секреты братства в скучающие, хотя и заботливые лица пап и мам, бабушек и дедушек, но вдруг останавливались на полуслове, на границе, за которой таилось недоступное никому, кроме них самих бессмертие…

«Как жаль, что они вырастают», – частенько думал Рыжий. – «Наверное, многие из них потом жалеют об этом всю жизнь». Не удивляйтесь: котам такого склада, даже очень молодым, свойственно наяву острое ощущение трагичности чужой жизни. И во сне – своей.

Впрочем, диковинные сны перестали являться Рыжему, и когда его изумруды пеленала серая дымка покоя, снисходившее затем на тело оцепенение не нарушалось никакими тревожными толчками изнутри.

Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Нам кажется, что рано. А коты – они, к счастью, не подвержены маниакальному желанию людей вешать таблички на стрелки часов и принимают всё, как есть. И стараются найти лучшее применение своим умственным способностям, чем заниматься рассуждениями о том, что было бы, а если…

Ничего не было бы. Спи, Рыжий.

Глава V. Смерть хозяина