Рыжий (история одиночки)

Под утро ему стало совсем плохо. Рыжий, перебравшийся под бок хозяина и пребывавший в тревожной полудрёме, почувствовал вдруг на загривке тяжёлую руку, которая смяла шкурку так, что он взвизгнул от боли, а потом поднялась вместе с ним и бессильно упала, перестав цепляться за живое… Оглушённый и помятый Рыжий соскочил на пол, сел и повёл мордочкой. Хозяина больше не было – он понял это сразу. Вместо него на диване осталось нечто бесформенное и чужое. И ещё – у головы затаилась тень, которую кот явственно видел. Тень имела крылья, и вот, взмахнув ими, она подалась в его сторону. Рыжий зашипел, попятился было назад, но потом, не отдавая себе отчёта, вдруг бросился на неведомого врага и стал полосовать его когтями, отчаянно скаля пасть, пока не обнаружил себя лежащим на полу, с тяжело вздымающимися боками. Он поднялся на лапы, помотал головой. Его вырвало. Кое-как он добрёл до входной двери и начал мяукать.

…Когда через час дверь взломали, оправившийся к тому времени Рыжий беспрепятственно выскочил на лестничную площадку и, не оглядываясь, ринулся вниз. На улице он добежал до ближайшего дерева, забрался на него и огляделся. Двор был почти пуст: бесцельно шлялась туда-сюда пара облезлых собак, да возле машины «Скорой помощи» курил мужчина. «Ну, и куда я теперь?» К людям было нельзя – это Рыжий знал точно. Он стал опасен для них. Внутри него, на самом вздохе, поселилось нечто, и в четырёх стенах он не смог бы ему противостоять. Стены задавят снаружи, нечто быстро сожрёт изнутри… Оставалось только одно место. Ждал ли его там кто-нибудь?

Глава VI. Попечитель семейства

.... Дверь в тамбур была распахнута настежь, и замок, который на ночь закрывала старушка, единственная постоянная обитательница подъезда, сиротливо покачивался в петле на неприкаянной дужке. Зато под лестницей Рыжий увидел такое, что заставило его сесть и присмотреться ещё раз. Василиса, вытянувшись, лежала на тряпках, а у её живота дружно копошились четыре живых комочка. Они были маленькие, очень маленькие, и хвостики у них трогательно сигнализировали именно об этом. На первый взгляд все они казались неопределённо-серого окраса, однако со второго Рыжий уже научился распознавать каждого в отдельности: вон на серое заползает белое, вон кошечка – будущая копия Василисы, а вон и будущая копия папы… Оторвыша. Рыжий вздохнул. А чего он ждал?

Вздыхать, однако, ему пришлось недолго. Василиса, почуяв чужого, вскочила на ноги, оставив котят, которые ту же принялись широко открывать рты и беспомощно тыкаться мордочками в быстро теряющее тепло пространство.

– Рыжий? У-у-у-ф… – казалось, он очень сильно чем-то напугал её поначалу.

– Привет. Ты чего всполошилась? Думала, что я … это и не «я» вовсе? А… как это там говорится… привидение? – Рыжий держался спокойно, сразу же решив перевести беседу в легкомысленное светское русло.

– Ох, нет-нет… – Василиса быстро успокаивалась. – Только привидения мне и не хватало. – Она обволокла его бесстрастным, но тем не менее необыкновенно чувственным взглядом. – А ты у нас, оказывается, не только красавчик, но ещё и везунчик. Выжил ведь, а? Никто и не верил, что ты на такое способен. Кроме меня, пожалуй. Чуяла я, чуяла, что не простой ты экземпляр…

– Да, повезло. – Рыжий тряхнул головой. – А у тебя, я вижу, забот прибавилось?

Кошка обернулась в сторону попискивающих детёнышей, потом вдруг разом оказалось рядом с Рыжим, который, однако, тут же от неё отпрянул. Сделав вид, что ничего не заметила, Василиса промурлыкала:

–Везунчик ты мой, только ты их, наверное, и сможешь спасти… Ведь сможешь, правда?

Тот ничего не понял, засемафорил ушами:

– Спасти? А что с ними не так?

Василиса вокруг да около ходить не стала, ошарашила сразу:

– Да вот папаша сожрать их хочет. Совсем спятил.

И, накидывая мысли, как аркан, на пошедшую кругом голову Рыжего, зачастила:

– Понимаешь, к крови он привык, а крыс душить уже не получается – один раз сам насилу ушёл… А тут котят увидел – и взбеленился прямо. Я-то, конечно, ни в жизнь бы с ним не справилась, но Одноухий рядом оказался – вступился, так Оторвыш его чуть Одноглазым не сделал – а, может, и сделал… Как бы то ни было, успокоился он после этого, ушёл. Так ведь снова прийти может, окаянный!

В какой-то момент Рыжий перестал ей внимать и прислушался к себе. Да, в голове царил кавардак, но внутри… Внутри было холодно и спокойно. Он вдруг понял, что совсем не боится Оторвыша. Или… или это то, что затаилось у него на вздохе, не боится?

– Ну хватит, – оборвал он Василису, и та недоумённо замолчала. – Не бойся, Оторвыш им ничего не сделает. И тебе тоже. Ты мне лучше скажи – с молоком-то у тебя как?

– Нормально было… Правда, старушка сегодня утром еды не подложила. А пора бы уже.

Василиса, пристально глядя на показавшегося ей вдруг совсем незнакомым кота – как сквозь неё смотрит, – подалась назад, легла рядом с котятами, и те, радостно пища, принялись теребить материнский живот.