Ржавый меч царя Гороха

- Да ничего с твоим городом не случится. Стоя­ ло же Лукошкино до тебя, небось и сейчас под зем­ лю не провалится. А ежели что весомое, так Ереме­ ев со стрельцами на посту.

- Хорошо. Я готов. Только возьму планшетку и блокнот.

- Ты, милай, не спеши, - чуть осадила моё рвение наша эксперт-криминалистка. - Поедешь в телеге под сеном, Митенька запрягает уже.

- Так он тут?

- А куда ж он денется, - недобро усмехнулась глава экспертного отдела. - За все грехи отвечать надобно. На сей раз он в конюшне отсиделся, но теперича, как народ рассосался, пущай за дело берётся. Да и кому кобылой-то править, не я ж, старая, за вожжи возьмусь?

Однако на деле Митя категорически отказался прямо сейчас ехать через весь город, нарываясь на разборки с горячими родственниками всех рыжух Лукошкина. Пришлось разрешить ему остаться на секретном задании, контролируя трёх женихов беглой царевны. Ну то есть позволил ему переоде­ ться, изменить внешность и пройтись по кабакам, держа граждан Бельдым-бека, Coco и фон Паулюсуса под тихим и негласным наблюдением. Причём денег на выпивку не дал, пусть это будет ему уроком...

А из ворот отделения нас вывез Фома Еремеев. Стрелецкий сотник привычно завалил меня сеном, взялся за вожжи, причмокнул губами, и рыжая кобыла тряско пошла вперёд. Я даже думал, что успею с полчасика подремать, закрыл глаза и рас­ слабился, но...

- Стопорись-ка, стрелец-молодец, - разбивая мои мечты, задержала телегу бабка. - Чей-то там такое громкое со стороны Базарной площади доно­ сится?

- Вроде как дьяк кричит, - спокойно пожал плечами Фома Еремеев, но натянул поводья.

Наша кобыла встала, я осторожно разгрёб сено, максимально напрягая слух, хотя в последнем нужды не было: дребезжащий от нездорового энту­ зиазма голос гражданина Груздева, подобно цер­ ковному набату, разносился на целые кварталы.

- Свершилося, православные! Грядёт конец свету али уже как бы не пригрёб! Настал апокалип­ сиса верный час, ибо мёртвые из гробов восстали-и!

Судя по тому, что ему никто не возражал, всем было жутко интересно. И не потому, что какой-то там мертвец где-то воскрес - у нас тут по всему го­ роду недавно мёртвые немцы друг за дружкой ко­ сяком воскресали. А просто потому, что знали: с чего бы ни начал свою дурную речь мстительный дьяк, закончит он по любому смертным прокляти­ ем всей милиции...

- Фома, будь другом, подвези поближе, - тихо попросил я. - Мне же тоже любопытно!

- А любопытной Варваре на базаре знаешь что оторвали? - попыталась урезонить меня бабка, но я знал ответ и был непреклонен:

- Нос!

- А любопытному китайцу?

- Сотник Еремеев, вперёд! - не ввязываясь в рифмованную дискуссию, приказал я, и Фома дёрнул поводья, прищёлкнув языком.

Через пять минут слышимость заметно улучши­ лась...

- Днесь был я в том отделении, прости его, Гос­ поди, за грехи смертные, ибо несть ему прощения ни на земли, ни на небеси! Взашей гнали меня, си­ рого, заступника вашего пред царём-батюшкой, коий и не ведает, какую змеюку подколодную при­ грел на грудях своих белых...

Картинка, нарисовавшаяся у меня в голове, была слишком вульгарна, чтоб описывать её в де­ талях. Одного бородатого Гороха в чёрном лифчи­ ке хватило, чтоб меж лопаток побежали мурашки. Чего с этими грудями делала змея, почему-то с Митькиным профилем и в моих погонах, даже пред­ полагать не хочу, самому страшно...

- Дык я же с горя великого, за русский народ радеючи и по славе государства любимого страдаючи, крепостью духа исполнился, Господу Богу по­ молился, да и... на кладбище побег! Туда, где за оградою, в земле неосвящённой, душегуб Никитка-участковый покоится. И чего ж энто я там вижу, а?!

...А вот тут я понял, что, пожалуй, выслушал достаточно, как здесь выражаются, пора и честь знать. В смысле сваливать отсюда подобру-поздо­ рову, пока этот глашатай социальной справедли­ вости нас не заметил и не сопоставил дважды два. Хотя, кстати, не факт, что дьяк у нас таблицу ум­ ножения знает. Но обсчитывать при выдаче жало­ ванья умеет преотличнейше...

- А могила-то евонная и вскрыта! А в гробу-то евонном никого и нет! Убег, родименький! Вот ведь просил же вбить ему кол осиновый в сердце, поку­ да его не зарыли... Ить всем же спокойнее будет, а теперь что?! Теперича обрёл сыскной воевода лицо своё истинное, и по ночи станет бродить по улицам нашим упырь в милицейской форме!

- Да будя врать-то... - наконец не выдержал кто-то из мужиков.

- Я вру?! - Голос дьяка Груздева наполнился та­ ким драматизмом, что куда там Кобзону с песней про юный Октябрь и важность первого шага. - А вон гляньте-ка на соседнюю улицу! Видите, как сама Яга - костяная нога, глава отдела богомерзкой эк­ спертизы, из Лукошкина в Испанию католиче­ скую эмигрирует? Чует, поди, что и за ней, старой, упырь страшный придёт?! И всё ихнее отделение перекусает, а успокоится, тока когда всех упыря­ ми наглыми сделает! Вот тогда уж и держись за шапки, добрый люд лукошкинский...

Увы, моя шибко умная домохозяйка не приду­ мала ничего умнее, как свистнуть лошади.