С чистого листа 2

На практике же «слепой траст» – один из самых худших способов обеспечить финансовую независимость. Доверенным лицом должен быть кто-то знакомый владельцу, и которому он доверяет. Моего доверенного нанял Джон Штайнер, мой давний друг и адвокат. Поскольку мы с Джоном были хорошими друзьями, немудрено, что мы часто общались. Как осведомленные люди в мире, с интересами, касающимися политики и экономики, было ожидаемо, что мы бы часто обсуждали тенденции рынка. И все же, поскольку ничего из того, о чем мы говорили в этих частных и незаписанных разговорах могло бы быть расценено как трейдерские инструкции, никто из нас двоих не нарушал условий доверия. Точно также, поскольку я никогда не общался со своим доверенным, не было невероятным, что с ним общался Джон, поскольку у них наверняка были какие-то и другие общие дела.

В реальности я бы не стал давать ему инструкций в любом случае. Мои финансы были в основном в виде акций Бакмэн Групп. Но если вдруг Джон передаст какие-либо из моих комментариев и информацию другим друзьям, например, причастным к Бакмэн Групп, это было бы ожидаемо. И это не было бы даже случаем инсайдерской торговли.

Практическим же эффектом стало, что Бакмэн Групп больше сконцентрировалась на компьютерных и сетевых компаниях, так как «информационное супершоссе» уже начали прокладывать. На весь оставшийся рынок мы сделали ставку, что экономика будет падать. Я только напомнил им свою торговую философию о том, что в низу графика можно заработать ровно столько же денег, сколько и на верху. Джейк-младший и Мисси закусили удила и рванули.

Это было прекрасной частью бытия конгрессменом. Если бы я все еще был в Бакмэн Групп и провернул эту чертовщину, я бы уже сидел у федералов за инсайдерскую торговлю. Как конгрессмен, эти правила на меня просто не распространялись. Как минимум я сохранил какое-то подобие невинности; когда президентом был Линдон Джонсон, он держал в столе телефон с прямой линией к биржевому брокеру.

На выходных я пообещал Мэрилин проводить дома хотя бы один день с ней и детьми просто как обычный отец. Обычно же я проводил блинные завтраки или ужины с курицей и бисквитами где-нибудь в округе. Это позволяло мне светить лицом и позволяло делать подходящие вложения в местный пожарный участок или в неотложку. Я не покупал голоса, по крайней мере, технически. Мои пожертвования сильно не отличались от того, что я отдавал еще до того, как оказался в политике, но все же, теперь они стали намного явнее. Я даже сделал фальшивый чек из пластмассы, как белая доска, где я мог написать сумму и получателя, и сфотографироваться с ним. После этой процедуры я убирал фальшивку обратно в машину и выписывал настоящий.

В плюс еще шло то, что мне нравились блинчики, и бисквиты с курицей. Быть миллиардером означало то, что мне не приходилось всю жизнь просить у кого-либо денег. Да, у меня была с собой баночка для пожертвований на кампанию, но мне не приходилось торговать душой и телом, чтобы остаться на своем месте. Хотя мне и приходилось обзванивать и навещать людей в округе. Если бы у кого-то из моих знакомых был ребенок, который женился или выходил замуж, мне нужно было отправить открытку с чеком для счастливой пары. Если кто-то умирал, мне нужно было показаться на похоронах. Брюстер оставался на связи со мной и Марти (за определенную плату, разумеется), и заботился о том, чтобы у меня был список на день, кому позвонить, чтобы оставаться на связи у себя. Это во многом походило на работу продавцом.

В работе конгрессменом очень много рутинного. Довольно обыденным делом стало выяснять, почему запоздал чек на социальное страхование. В каких-то случаях это становилось более личным. Например, на первой жизни я выяснил, что можно поднять флаг, чтобы он развевался над зданием Капитолия. Просто напишите своему конгрессмену или сенатору, и он может это устроить. Обыденное стало личным очень уж быстро – если в моем округе умирает ветеран, флаг я оплачиваю из своего кармана, а если кто-то погибает в бою – черт, лучше бы мне позвонить его семье и появиться на похоронах! Благо, что война в Заливе была не слишком кровавой.

Еще очень типичное явление – Конгрессиональная Прокламация. Паркер получил свою, достигнув звания Орла в скаутах. Вы получаете хорошо написанную бумагу, которую можно вставить в рамку, в которой разводилось много патриотического трепа о чудесах чего-то или кого-то, о чем говорилось в прокламации. Большим плюсом того, что я жил довольно близко к Вашингтону, было то, что было возможно на самом деле появиться и сделать презентацию, особенно вечером. Нет ничего лучше, чем появиться в доме Славы Орлов, чтобы вручить флаг или прокламацию. Даешь небольшую речь, пожимаешь пару рук, и НИ СЛОВА о выборах. Поверьте мне, они запомнят – и проголосуют за вас!