С чистого листа главы 100-165

Четверг с пятницей стали просто громче и страннее. Уже начинало изнашиваться мое заготовленное утверждение о том, что губернатор Буш целиком и полностью мне доверял. К вечеру четверга CBS пустили рекламу с видеороликом, на котором Майк Уоллес в грозной манере меня расспрашивал, и пообещали, что в вечер воскресенья будет специальный показ. Я воспринял это как хороший знак. Если бы это было стандартным пятнадцатиминутным отрывком, то это бы значило, что они не нашли никаких свидетелей, которые могли бы опровергнуть мои слова. В то же время министерство юстиции объявило, что они уже рассматривали обвинения и в военных преступлениях, и в гражданских правонарушениях. Казалось, что у торговцев наркотиками из-за зарубежных стран были американские конституционные права; а имелись ли таковые у меня – еще, видимо, было под вопросом.

Становилось ясно, что люди из «Шестидесяти минут» связывались с некоторыми из парней, которые тогда прыгнули и хотели записать с ними интервью. Я получил парочку звонков от них с вопросами о том, что им стоит делать, и я сказал им дать это интервью и быть честными. Если их спрашивали, что они видели, а они не видели ничего – то нужно было так и сказать. Самым интересным стал некто по имени Алекс Брискоу, старший сержант на том самолете. Он ушел в отставку после войны в Персидском заливе в звании мастер-сержанта. Мы поговорили с ним о том, что происходило, и он рассказал мне о том, что слышал сам. Он был связан с некоторыми бывалыми сержантами, и они обменивались между собой новостями. С некоторыми из них связывались из министерства юстиции, и предупреждали о том, что им не следует говорить что-либо на камеру, так как это может быть воспринято как препятствование проводимому расследованию. Мне это показалось очень интересным, и я попросил его позвонить некоторым из его ребят и достать мне несколько имен и номеров телефона, а также сказал, чтобы они не переживали по поводу министерства. Я бы это решил.

Вечером в воскресенье мы поужинали настолько рано, чтобы к семи успеть посмотреть телевизор. Нет нужды говорить, что «Шестьдесят минут» сдвинули почти на полчаса из-за трансляции футбольного матча. Я честно пытался смотреть внимательно, но мне было все равно; играла Миннесота против Новой Англии, и я не особенно любил ни одну из команд.

Шторми же была практически на седьмом небе, однако. У нее на выбор было четыре пары коленок, на которые можно запрыгнуть, и целых восемь рук, чтобы ей почесали брюхо и голову. Она начала перепрыгивать с одних колен на другие, проверяя, кому из нас лучше удавалось ее так баловать. Нужно было приготовиться, когда она прыгала на коленки. Казалось, что она переняла больше от своего отца-сенбернара, чем от матери-смешки золотого ретривера. Она выглядела как бурый сенбернар, только еще более лохматый. И она была весьма крупной! Ей уже было где-то около четырех месяцев от роду, и весила она где-то от двадцати до двадцати двух килограмм, и набирала почти по два килограмма в неделю! Она была просто чудовищна! Несомненно, это была самая крупная собака, которая у меня когда-либо была, и я без труда мог бы представить, что она вырастет крупнее, чем Мэрилин или девочки.

Наконец началась сама передача, и казалось, что это будет бомба! Майк Уоллес сидел на стуле перед моей фотографией, на которой была надпись «Кризис Бакмэна». Он объявил, что будет обсуждать этот самый «кризис» и мою реакцию на него, и добавил, что время передачи с обычных шестидесяти минут будет увеличено до девяноста. Это для меня стало новостью. Я не знал, чего он мог раздобыть на такую длительность. Для «Шестидесяти минут» было обыкновением содержать три части по тринадцать минут, и еще около трех минут с Энди Руни в конце. Суммарно получалось около сорока двух минут, а все остальное время занимала реклама между этими частями.

Затем он сразу же перешел к первой части, где обсуждались обвинения в мой адрес с отрывками из интервью со мной. Я был приятно удивлен тому, что это не стало кучкой обрезков, хотя очень многое из нашего разговора осталось в кабинке монтажера. Большую часть предыстории о том, как мы туда попали и почему, урезали до «обычной учебной высадки». И все же было множество способов смонтировать эту историю, и она не была смонтирована в духе «анти-Бакмэна».

После перерыва на рекламу следующую часть Уоллес представил утверждением:

– Итак, все, что было сказано о событиях в Гондурасе это либо обвинения в неправомерных действиях от генерала Энтони Хоукинса, обвинителя, или же от конгрессмена Карла Бакмэна. И все же, вместе с капитаном Бакмэном служили и другие люди, и у них свои истории.

Вторая часть началась с Уоллесом и другим человеком, которые сидели в креслах точно так же, как и мы сидели во вторник. Уоллес озвучил это, и объяснил, что он говорил с Максвеллом Флетчером, проектным менеджером для частного подрядчика в Бостоне, и «офицером батареи Браво под командованием капитана Карла Бакмэна». Он покинул армию через четырнадцать лет в звании майора.

Я моргнул и уставился на экран.