«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода

В начале несколько слов о «Книге Ста и одного». Сборник этот представляет собой едва ли не единственный случай в истории издательского дела: более полутора сотен авторов (а точнее, 171 человек) добровольно и безвозмездно предоставили тексты для издания, чтобы спасти издателя Пьера-Франсуа Ладвока от банкротства. Ладвока координировал издание и задал для него тему и рамку – рассказать о современном Париже, причем показать его с самых разных точек зрения. В сборник вошло 256 текстов, в самом деле очень разных и по форме (от очерков и новелл до стихов и мемуаров), и по тематике (требованию рассказать о современном Париже отвечают далеко не все). Тексты разнородные, но у сборника, как я постаралась показать в своей книге, есть связующая нить, скрепляющий элемент; это – идеал светской учтивости, которая позволяет противоположным убеждениям мирно сосуществовать в пространстве одного и того же салона, а носителям этих убеждений – спорить, не ссорясь. «Книгу Ста и одного», в которой бонапартистские очерки мирно соседствуют с республиканскими, а статьи легитимистов – с воззваниями пламенных сторонников Июльской монархии, можно, таким образом, представить неким аналогом салона, где соблюдаются нормы светской учтивости. И в этом смысле очерк Делеклюза с его прославлением взаимной уступчивости как высшей формы человеческих взаимоотношений очень характерен для «Книги Ста и одного».

Но интересен он не только этим, а еще и тем, что позволяет взглянуть извне на тот комплекс чувств «разочарованного сына века», который и читатели, и исследователи привыкли видеть таким, каким он преподносится изнутри. Выражение «школа разочарования», которое Поль Бенишу выставил на титульном листе своей монографии, посвященной творчеству Сент-Бёва, Нодье, Мюссе, Нерваля и Готье [Bénichou 1992], принадлежит Бальзаку; он употребил его в одиннадцатом «Письме о Париже», датированном 9 января 1831 года. К «школе разочарования» Бальзак отнес несколько новейших романов: собственную «Физиологию брака», разрушающую иллюзии относительно реальности супружеского счастья; «Исповедь» Жюля Жанена, показывающую, что в обществе, утратившем веру, порядочный человек, случайно совершивший преступление[315], не может найти утешения; «Красное и черное» Стендаля, пытающееся доказать, что «благодарность – такое же пустое слово, как любовь, Бог или монарх»; и наконец, иронический роман Шарля Нодье «История короля Богемии и его семи замков», в котором повествователь «бросает взгляд на наш город, наши законы, наши науки … и восклицает с хохотом: „Наука?.. Вздор! Какой в ней прок? И что МНЕ С ТОГО?“» [Balzac 1996: 939]. Объединяет эти очень разные романы то, что в них, по мнению позднейшего исследователя, выразилось разочарование абсолютное, идущее дальше любого скептицизма или агностицизма [Castex 1981: 11]. Бальзак поставил диагноз очень точно, а пять лет спустя Альфред де Мюссе начал свой роман «Исповедь сына века» с едва ли не самого полного и красноречивого описания чувства, владеющего молодым человеком его времени: