«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода

Слышались только рыдания и взрывы смеха: рыдала душа, смеялось тело.

Вот что говорила душа:

«Увы! Увы! Религия исчезает. Тучи, плывущие по небу, проливаются дождем. У нас нет больше ни надежд, ни чаяний, ни даже двух скрещенных кусочков черного дерева, к которым бы можно было протянуть руки». <…>

Вот что говорило тело:

«Человек находится на земле, чтобы удовлетворять свои потребности. У него есть большее или меньшее количество кружочков желтого или белого металла, которые дают ему право на большее или меньшее уважение. Есть, пить и спать – это и значит жить. Между людьми существуют известные узы. Дружба, например, состоит в том, чтобы давать взаймы деньги, но нам редко случается иметь друзей, которых бы мы любили для этого достаточно сильно. Родство служит для получения наследства. Любовь – телесное упражнение. Единственное наслаждение уму доставляет тщеславие».

<…> Когда в прежние времена угнетатель говорил: «Земля принадлежит мне!», угнетаемый отвечал: «Зато мне принадлежит небо». А что он ответит сейчас? [Мюссе 2014: 40–41, 44; пер. Д. Лившиц и К. Ксаниной].

Все это, повторяю, школа разочарования, увиденная изнутри, глазами ее творцов. Для Мюссе подобное отсутствие надежд – трагедия. Делеклюз за три года до Мюссе пишет об этом комплексе чувств примерно теми же словами:

Остаться без надежд в двадцать лет! Презирать то, чего желаешь, и одновременно добиваться того же! Не иметь в качестве предела мечтаний ничего лучше, чем должность префекта, звание депутата или портфель министра; для юного сердца, для расцветающей души, которой земля обычно кажется слишком тесной, а небо недостаточно просторным, – как это печально!

Но для Делеклюза, постороннего наблюдателя, такое состояние не трагедия, а лишь источник «печали», причинами же этого состояния он считает не исторические катаклизмы, не утрату веры в идеалы, а просто личные изъяны конкретных юношей, «тщеславие и скуку». Самого Делеклюза, человека, по словам его биографа, «здравомыслящего, прозорливого, спокойного, не подверженного болезни века» [Delécluze 1948: 17], подобные проблемы не тревожат, они для него чужие.

Конечно, прежде всего надо учитывать, что очерк «Об учтивости» написан человеком немолодым, который рассуждает о людях гораздо моложе себя. Делеклюз родился в 1781 году, значит, в 1832 году ему был пятьдесят один год. Он старше Альфреда де Мюссе на 29 лет, а Бальзака – на 18. Старческое брюзжание особенно заметно на тех страницах очерка, где Делеклюз обличает пороки гамена, парижского мальчишки, которому, по его мнению, дано слишком много воли.

Но дело не только в возрасте, но и в характере – личном, социальном и историческом.

Очерк Делеклюза позволяет взглянуть на выражения «абсолютного разочарования» глазами идеального представителя «золотой середины». При Июльской монархии этот термин получил политический смысл: после того как король Луи-Филипп в одной из речей вскоре после своего прихода к власти объявил, что он стремится вести «политику золотой середины», сторонясь и анархии, и деспотизма, его правление стали – нередко в ироническом смысле – называть правлением золотой середины. Но Делеклюз был представителем золотой середины не благодаря партийной принадлежности, а просто в силу своего темперамента.