С глазу на глаз со сфинксом

Одетая таким образом маленькая Фарида, красивая тринадцатилетняя девочка с длинными, как бы сделанными в парикмахерской ресницами, спросила меня вполне серьезно на чистом английском языке, знаю ли я, кто такой президент Насер, и известно ли мне все то, что он совершил для Египта. После того как я заверила ее, что это мне знакомо, она преисполнилась доверия и не отходила от меня уже до конца. Как оказалось. Фарида — член молодежной организации, участницы которой занимаются спортом, проходят военную подготовку и прежде всего готовятся наравне с мальчиками к будущей профессии.

Могу засвидетельствовать, что школа эта в самом деле разумно организована. Кроме обычных предметов, обязательных для средней школы, кроме гимнастики и разных видов спорта, девушки учатся здесь всему, что может пригодиться им в семейной жизни. Выставка свидетельствует об успехах учениц именно в этой области.

Мы осматриваем хорошо скроенное и тщательно сшитое белье, готовое платье, разумеется, европейское, красивые вязаные изделия из мягкой египетской шерсти, наконец, блюда, консервы, печенье и всякие лакомства, приготовленные самими девочками. Все это нам очень понравилось.

В конце концов мы добираемся до боковой комнаты, где ученицы с величайшей гордостью демонстрируют нам образцы своих художественных талантов.

Мы с Кристиной Михаловской в отчаянии смотрим сначала на витрину, а затем друг на друга. Ужасающие мещанские подставки и настенные коврики, какие-то неимоверно перегруженные, безвкусные кружева, аппликации и вышивки, банальные абажуры и лампионы. Все это было бы еще ничего, если бы нам не показали картин — отвратительную мазню масляными красками, с солнцем, похожим на помидор, желтой пустыней, смахивающей на яичницу, и ватными верблюдами.

Как трудно примирить то, что мы здесь видим, с сочными красками килимов из школы профессора Висса Вассафа или с благородными формами шероховатой керамики, вырабатываемой столетиями в гончарных мастерских Старого Каира. Не могу удержаться от того, чтобы не поделиться своими мыслями с одной из молодых учительниц, которая, как кажется, меньше других восхищается всем этим. Но и она с удивлением смотрит на меня кроткими глазами газели и с тревогой спрашивает:

— Значит, наша выставка вам не нравится?

Долго объясняю ей, в чем дело, но из всех моих аргументов она понимает лишь немногое. Мало того, она горячо заверяет меня, что родители учениц охотно украшают этими рисунками свои квартиры и полностью удовлетворены способностями своих дочерей.

Мне не пришлось долго ожидать подтверждения ее слов. В комнату входит несколько мамаш. Полные, раздавшиеся женщины неопределенного возраста одеты модно и богато. Даже слишком богато! Мне кажется, что они так разоделись специально для встречи с нами. На обеих руках золотые браслеты, множество брошек, пряжек… В ушах, разумеется, клипсы с настоящими бриллиантами и другими драгоценными камнями. Модные широкие юбки шелестят на твердых нижних юбках, а ноги, как тумбы, вколочены в ажурные туфельки на шпильках.

Таких дам мне часто приходилось встречать в общественных садах Каира. Они торжественно и гордо шествовали рядом с толстыми мужьями. За ними, в нескольких шагах, всегда шла маленькая худенькая девочка в выцветшем платьице, неся на тощих ручонках откормленного балбеса — отпрыска этой пары. Позже я узнала, что такие малолетние няньки, которых называют фатимами, воспитывают детей в сотнях мещанских семей Египта. И это никого не возмущает в среде, безразличной ко всему, что может нарушить ее сытое спокойствие!

Вспоминаю, как однажды вечером, потрясенная видом бездомных, спящих на одной из улиц Каира, я сказала об этом элегантной даме, жене и известного инженера. Она пожала плечами, засмеялась и, пригласила меня в свою прекрасную машину, сказала:

— Напрасно вы расстраиваетесь, эти люди не могли бы даже жить по-иному. Это — бродяги. Они это любят.

Мамаши учениц, вероятно, жены видных чиновников и богатых промышленников Бенхи, крикливо выражают свое восхищение «ландшафтами». Учительница с глазами газели многозначительно смотрит на меня. Взгляд ее явно говорит:

— Вот видишь! Я была права!

Ну что ж. Ничего не поделаешь. В Бенхе, в Клошмерле или в Пултуске[30], на экваторе или у полюса — обывательщина всюду представляет собой одинаковое несчастье для искусства.

КАФР АС-СЕРАИЯ, ДЕРЕВУШКА НАД НИЛОМ

Прошло уже почти три недели с тех пор, как над полями Телль Атриба впервые стал развеваться польский флаг, поднятый на высокой мачте среди палаток. Несмотря на это, лагерь польских археологов все еще является сенсацией для всей округи.

Лагерь дает заработок, правда небольшой, но до сих пор почти невозможный в этих местах. Так. по крайней мере, считают жители соседних деревень, которые часто заходят к нам, чтобы предложить свои услуги или выручить немного денег за продукты своих убогих хозяйств. Иногда это несколько яиц или пучок каких-нибудь трав, якобы обладающих целительными свойствами, иногда просто кувшин свежей, холодной воды. Приходят к нам часто и дети.