С глазу на глаз со сфинксом

Бася не дает сбить себя с темы:

— XVIII династия — это эпоха чрезмерной чувственности и шумных пиров во дворцах вельмож. Участникам таких пиршеств — трудно этому удивляться — доставляло наслаждение смотреть на обнаженные стройные фигуры прислуживавших им молодых девушек.

Танцовщицы и музыкантши во время выступлений часто носили совсем прозрачные одежды, под которыми отчетливо рисовались контуры тела.

— Ну хорошо, вы говорите о приемах и пирах мужчин. А разве женщины никогда не развлекались?

— Да, в тот же самый период XVIII династии, о котором я говорю, устраивались приемы и для женщин. Они садились во время приемов прямо на землю и беседовали запросто со своей женской прислугой. Слушали музыку и смотрели на танцы…

— Молодых и красивых парней, — вмешивается мохандыс.

— Могло быть и так, — отвечает хладнокровно Бася. — В состав египетских капелл часто входили мужчины, но преимущественно слепые. Были ли мужчины танцорами, неизвестно. Во всяком случае они принимали участие в ритуальных похоронных танцах.

Слыша эти слова, я вспоминаю, что видела в Музее древностей в Каире много женских нарядов на рисунках и барельефах. Египетские женщины тоже подчинялись моде, хотя она менялась медленнее, чем наша, — каждые несколько сот лет.

В период Древнего и Среднего царств женский наряд ограничивался узеньким, плотно прилегающим к телу платьем, держащимся на одной или двух бретельках. Платье доходило до щиколоток. Так одевались дамы. Служанки и крестьянки носили льняные грубые платья, нечто вроде рубахи с круглым вырезом.

Только в период Нового царства, как об этом свидетельствуют рисунки в гробницах из Фив, женщины носили длинные свободные платья, прикрывавшие левое плечо. На рисунках и рельефах этого периода появляется также свободный, доходящий до пят плащ с бахромой по краям. Его застегивали под грудью.

В эпоху XIX династии все чаще появляется одежда с плиссировкой, украшенная бахромой. Платье туго-облегает фигуру, что свидетельствует о высоком мастерстве древнеегипетских портных.

Беседуя теперь с Басей, вспоминаю эти плиссе трехчетырехтысячелетней давности.

— На барельефах периода Нового царства, — говорит Бася, — на женских и даже мужских одеждах часто-встречается плиссе. Оно обычно украшает нижнюю часть женского платья, а в одежде мужчин составляет как бы маленький фартук…

— Да что тут говорить о плиссе! Видели ли вы в одной из витрин Каирского музея мелки для бровей и губные помады царицы Нефертити? Уже тысячелетия назад бабы мазались как только могли! — кричит Генрик из своей темницы.

— Все это для вас, для вас, мои дорогие, — издевается Ева.

Я продолжаю свои расспросы.

— Пани Бася, вы говорили о танцовщицах и служанках, а чем еще в древнем Египте могли заниматься женщины?

— Египетским женщинам были, собственно говоря, доступны только четыре профессии: жрицы, повивальной бабки, танцовщицы и плакальщицы.

Жрицы начинали подготовку к своей профессии с ранней юности, учась исполнять ритуальные танцы и обрядовые песни. Повивальной бабкой могла стать женщина средних лет. Она пользовалась всеобщим уважением, ибо египтяне верили, что способности дарованы ей добрыми божествами. С современной точки зрения, повивальные бабки в Египте обладали невысокой квалификацией, так как — об этом свидетельствуют археологические исследования — в древнем Египте была очень высокая смертность и среди новорожденных, и среди рожениц.

Плакальщицы также готовились к. своей профессии с ранней молодости. Сначала они проходили нечто вроде практики под руководством опытных старух. Лишь после этого они могли самостоятельно заниматься своей профессией — достойным образом украшать погребальные обряды причитаниями и плачем. Чем больше плакальщиц сопровождало покойного, тем более торжественный характер принимал обряд. В изобразительном искусстве их всегда показывали в волочащихся, скрывающих все тело одеждах.

Во время рассказа Баси у меня перед глазами опять появляется сцена, которую я видела у стен госпиталя в Каире. Как долговечны традиции Египта, как крепко они укоренились в умах и сердцах и как незаметно они проникают в современную жизнь страны.

После ужина вся наша группа нанесла визит мамуру в Бенхе. Во время очень гостеприимного приема мы познакомились с его женой, дочерьми и кузинами. Эти очень милые, мягкие, полненькие дамы и девицы ничем не напоминали мне стройную и изящную Анхрен. А может быть, я себе ее только вообразила в перспективе тысячелетий? Быть может, и она выглядела по-иному…

СРЕДИ ДРУЗЕЙ MADAM CRISTIANA

Это было, кажется, на третий или четвертый день моего пребывания в лагере наших археологов. Воспользовавшись отсутствием супругов Михаловских, которые уехали на несколько часов в Каир, я сидела в их комнатушке, приводя в порядок записи и фотографии. В комнате было тихо и прохладно, поэтому работа у меня спорилась. Вдруг кто-то постучал в дверь. Рассердившись на непрошеное вторжение, я громко бросила: «Войдите!»