Стоял светлый и солнечный осенний день. Почему-то мне всегда везёт на приключения именно в такую раннюю осень, когда ещё не чувствуется, что это - осень, когда ещё вполне по-летнему тепло. Мне вздумалось прогуляться по Изумрудным Горам, полазить по узким тропинкам, посмотреть на реку и Столицу с высоты птичьего полёта. Что я и сделал - посмотрел, полазил, нащёлкал кучу снимков, да ещё и пообедал в том самом "Плоскогорье", откуда весь Южно-Российск виден, как на ладони. Полюбовался, откровенно облизываясь, стартующими дельтапланеристами. Возле "Плоскогорья", на выложенной плиткой площади у них стартовая площадка, и в ясный погожий день много треугольных разноцветных птиц висело над городом и рекой. А я, хотя и имею удостоверение пилота-аматёра, о таком вот, бесшумном полёте без мотора могу только мечтать. Словом, я провёл замечательный день, и если мне что-то и оставалось, так то устроиться в мягком кресле и улететь на другой конец города, в свою маленькую уютную квартирку. Дома меня ждала статья, заказанная и даже частично оплаченная "Вестником Естественной Истории", и чтобы закончить её в срок, стоило немного поторопиться. Я и поторопился бы, без всякого сомнения, не выгляди эта девушка такой потерянной и несчастной.
Поэтому, слегка волнуясь, я подошёл и поднял сумочку.
- Уйдите! - жалобно всхлипнув, она дёрнула плечиками.
Протянув руки, я резко развернул её лицом к себе. Может быть, даже слишком резко, не надо было так.
Тогда, в самую первую минуту она показалась мне очень некрасивой. Впрочем, слёзы и горе никого не красят. Округлое "крестьянское" лицо, да ещё и раскрасневшееся от плача, сбившиеся чёрные волосы над высоким лбом - кудрявый лён... Несколько минут мы молча смотрели друг на друга - а потом она вдруг ткнулась мне лицом в грудь и разрыдалась уже по-настоящему. А я стоял, полуобняв её за плечи, глядя по спутавшимся чёрным волосам, приговаривая: "Ну что вы... в самом деле, пожалуйста... не надо...", одновременно пытаясь сообразить, что же мне теперь со всем этим делать?
Вот так, полуобняв за плечи, я и повёл её вниз - в одно из маленьких кафе, каких полным-полно на пристани. Совсем не похожее на то, где обедал днём - грязное, открытое всем ветрам, с хмурой толстой тёткой за стойкой. Но здесь были столики на двоих и здесь, так уж оно получилось, в этот далеко не поздний час никого не было.
Здесь мы и сидели. Долго сидели, потому что сначала она довольно долго плакала. Затем деликатно высмаркивалась, причёсывалась и приводила себя в порядок. Долго-долго извинялась, сообразив, что перед ней совершенно чужой человек. Снова плакала, рассказывая незамысловатую историю девушки, приехавшую учиться в Столицу. Нехорошую историю, некрасивую и кое-кому откровенно не делающую чести. Я слушал... Нет, ну наивное же вы, девушка существо, до чего же наивное. Разумеется, мы, мужчины - далеко не ангелы, но и вам подставляться так глупо тоже не стоило. И кто же это такого ребёнка одного через полпланеты посылает? Знакомых бы каких-нибудь нашли...
Был уже вечер, когда мы гуляли берегом. Её сумочка всё так же была у меня в руке, а другой я крепко сжимал тонкие пальчики. Сверху нас закрывал крутой косогор, густо поросший соснами, внизу лизала камни река, по которой один за другим проплывали кораблики. Издалека они казались маленькими, словно игрушки. На одном из корабликов слышалась приглушённая расстоянием музыка, кружились пары на палубе, издалека похожие на разноцветные пятнышки... А у нас под ногами лишь гравий скрипит и, если не считать этой далёкой музыки, тишина такая, что каждое слово на языке словно тает.
Так мы и шли - мимо придорожных кустов, мимо пустых скамеек, глядя, как среди вросших в землю валунов зеленеет и вовсю цветёт "мышиный горошек". Молча, медленно. Полина уже не плакала, хотя время от времени подносила к глазам мой носовой платок. Я слушал, как хрустит гравий под её каблучками.
- Спасибо вам, Анатолий, - наконец сказала она. - Большое вам спасибо, но я пойду...
- Куда? Обратно в общежитие, к...
Она улыбнулась. Улыбка была кислой и вымученной.
- Я понимаю, но... Мне больше некуда идти. Ещё раз большое вам спасибо за всё...
Я подумал, что можно обратиться к моей бывшей квартирной хозяйке, которая за известную плату охотно приютит заплутавшую в жизни студентку. А ещё можно позвонить моим родителям или обратиться к кое-кому из друзей... Словом, вариантов было несколько, правда сложных и многоходовых, и я сам не понимаю, с чего вдруг эти слова сорвались с моих губ:
- Полина! Переезжайте жить ко мне. Она остановилась. Она ничего не ответила, только заморгала, часто-часто. Именно тогда я заметил, какие длинные у неё ресницы. И карие глаза.
- Анатолий, вы?
- Полина! - продолжал я, стараясь держаться как можно спокойнее. - Только, пожалуйста, не пугайтесь и не подумайте ничего плохого. Я - один, но у меня есть вторая комната, и вдвоём нам будет веселее. И... Я вам ничего не сделаю, честное слово.
- Но вы же меня совсем не знаете...
- А вы - меня. Так что риск обоюден.