С Корниловским конным

Чтобы закончить вопрос о численности казачьих сил (в главном — Кубани и Терека), сосредоточенных к концу апреля 1919 г. для весенней операции, — приведу еще одну выдержку из книги генерала Врангеля (глава «На Москву»): «На правом фланге генерала Май-Маевского только что сосредоточился, после удачного рейда в тыл противника, Сводный конный корпус, в составе Кавказской (Кубан-

19 Елисеев Ф. И.

ской) и 1-й Терской казачьих дивизий. Корпусом временно командовал начальник*Кавказской дивизии генерал Шкуро. Во главе дивизий стояли: Кавказской — временно замещающий генерала Шкуро, командир одной из бригад, генерал Губин, бывший мой сослуживец по Уссурийской дивизии; Терской — доблестный генерал Топорков» (стр. 124).

Перейду к боевым действиям на Маныче 2-го Кубанского корпуса генерала Улагая, нашей 3-й Кубанской дивизии, Корниловского конного полка и пластунов. «18-го апреля 1919 г. я отдал директиву войскам Манычского фронта: разбить противника и отбросить его за Маныч и реку Сал. Причем генералу Улагаю развивать успех в направлении Ставрополь— Царицынского тракта, перехватив железную дорогу. 21 апреля началось наше наступление, и к 25 апреля 10-я советская армия, на всем течении Маныча, была отброшена за реку. В центре дивизия генерала Шатилова дважды переходила через Маныч, доходя передовыми частями до ст. Эльмут в тылу Великокняжеской, по пути своем разбив несколько полков противника, взяв несколько тысяч пленных и орудия. Генерал Улагай перешел Маныч и разбил большевиков у Кормового и Приютного» (Генерал Деникин, указ, соч., стр. 81).

Победный бой на Маныче 21 апреля

В ночь на 21 апреля 1919 г. 3-я Кубанская дивизия генерала Бабиева и Кубанская пластунская бригада генерала Ход-кевича (без 9-ш батальона) двинулись к Манычу, к Астраханскому мосту через него. Как сказано выше — 9-й пластунский батальон был переброшен под Великокняжескую. В селе Дивном для прикрытия всех обозов — оставлен был 1-й Таманский полк, самый слабый по численности шашек в строю, несмотря на то, что им командовал доблестный старый хоперец и Георгиевский кавалер, полковник Гречкин. Из села Кистинского (Киста) к Астраханскому мосту должен самостоятельно подтянуться 1-й Черноморский полк.

Выступили. До Маныча было 12 верст. От Кисты — около сорока. Частям приказано быть у Астраханского моста до рассвета. Впереди шли пластуны. За ними 2-й Полтавский

полк, потом корниловцы и кавказцы. Движение в темноте ночи было томительно, с остановками, рывками. У моста конница задержалась, пока пластуны переходили мост. Перестрелки не было, значит, мост был свободен. Полки были спешены. Мы стояли с полковником Малышенко, когда подошел штаб дивизии. За то, что казаки 1-го Черноморского полка, свернув с дороги, лежали на траве, держа лошадей в поводу и некоторые спали, — Бабиев резко накричал на Малышенко. Бабиев был неправ. Из Кисты полк шел всю ночь, и, естественно, казаки устали. Подобный отдых всегда был позволителен в полках, если к тому была возможность. Я почувствовал в его неуместном окрике к старшему полковнику лишь личную неприязнь. К чести Малышенко, он не только что не испугался, но и резко парировал ему. И когда Бабиев, не останавливаясь, проехал дальше вперед, он послал ему вслед несколько нелестных эпитетов, которых Бабиев не услышал. Они относились к его молодости, как генерала, и задачливости. Мне это понравилось, и я подумал, что Малышенко своей полковой пишущей машинки штабу дивизии не уступил бы. А вот я уступил, «мальчишка»...

В этих личных взаимоотношениях было то, что Малышенко и летами, и производством в офицеры был настолько старше Бабиева, насколько я был моложе. К тому же — они одного и того же Николаевского кавалерийского училища и как кадровые офицеры по воинской этике — должны соблюдать известный такт. И это право было на стороне Малышенко. Кроме того, полковник Малышенко был уже долгим командиром 1-го Черноморского полка и назначенный им властью генерала Деникина еще весной 1918 г., в Донских степях, перед 2-м Кубанским походом и совершившим его в должности командира полка, когда Бабиев проживал в Майкопе и имел чин войскового старшины. Все это, естественно, задевало Малышенко, человека достаточно гордого.

С Бабиевым перешел мост и 2-й Полтавский полк, а корниловцам, кавказцам и черноморцам — приказано ждать распоряжений. Начало светать. Была полная тишина. Здесь Маныч был не широк. И вдруг в тишине — пронесся громкий, чуть хрипловатый голос Бабиева:

— Корниловцы! Через мост широким наметом!

Команда была приятная. Приятная тем, что мы не знали,

что делается на том берегу, и то, что Бабиев вызывает свой полк таким неожиданным манером, означало, что там что-то скучилось или творится что-то особенное. Я даже не подал команду — «Садись!», так как не только Корниловский, но и другие полки, стоявшие здесь, слышали тревожную команду Бабиева, почему лишь выкрикнул — «Полк! За мной!», видя, как все офицеры и казаки полка бросились к стременам своих седел.