С Корниловским конным

Эшелоны двигались на север. Со станции Тихорецкой их повернули на Царицын. Там перегрузка на пароходы и двинули вверх по Волге. Лично я шел с последним эшелоном полка, который составляли 1-я сотня подъесаула Поволоцкого и взвод артиллерии 4-й Кубанской батареи, под командой подъесаула Миронова-младшего (Васи, как его называли).

В 1-й сотне половина казаков мои станичники. Всех знаю с детских лет. Взаимоотношения чисто дружеские, но почтительные. В Царицыне проездка по городу. Казаки только в бешметах и при кинжалах. Сотню ведет вахмистр. Для развлечения присоединяюсь и я к сотне «рядовым казаком» со станичниками, одетый также в бешмет и при кинжале. Иногда и офицеру приятно «ощутить свободу»... Сотня идет с песнями. Толпы народа «изучают казаков». Вот на углу стоит группа пленных австрийских офицеров, человек сорок. Все они в своих военных мундирах, довольно чисто одеты и воински подтянуты. Они активно вперились глазами в строй, видимо, изучая своих врагов — храбрую казачью конницу.

1 -я сотня была признана самой лихой в полку. Она идет с веселыми молодецкими песнями, с бубнами, с тарелками и с зурною. Это была школа мирного времени оригинального командира сотни есаула фон Озаровского и подъесаула Доморацкого, его младшего офицера.

Мы проходим так мне знакомые с юнкерских лет места, «пароходом по Волге» — Камышин, Саратов, Сызрань, Самару. У всех этих городов пароход стоит долго. На пристанях много праздного народа. Изобилие всяких продуктов. Богата Россия. Толпы солдат в шинелях нараспашку, с картузами на затылок, с вихрами волос из-под них. Теплое весеннее солнце и революция «распарили» их. На казаков они смотрят недоброжелательно, вступают с ними в революционные разговоры, и я вижу, что казакам это совершенно не нравится.

В Нижнем Новгороде выгрузка «для проездки» лошадей. Еду с сотней и с удовольствием рассматриваю сохранившиеся постройки знаменитой Нижегородской ярмарки. Плывем дальше. В Рыбинске эшелон выгружается с паро-

хода и делает посадку в товарный поезд. Начальники эшелонов не знают конечного пункта нашего движения, и свой маршрут получают по этапам.

Москва. Здесь эшелон не задерживается и немедленно же направляется в Петроград. Мы теряем головы — куда нас направляют? И только в Петрограде узнали, что дивизия направляется в Финляндию, к городу Або, для противодействия возможного сюда десанта немецких войск.

Белоостров — пограничная станция с Финляндией. Здесь смена железнодорожной бригады — русской на финскую — и паровоза. Он очень маленький и в блестящей медной оправе. Казалось, что такому маленькому паровозу не поднять наш длинный поезд товарных вагонов. Короткий тонкий свисток, и этот паровозик-муравей как-то незаметно сдвинул поезд с места и очень скоро развил большую скорость. На станциях короткие остановки. Везде чистота исключительная. И не только что никаких толп праздношатающихся солдат, каких казаки видели на каждой остановке в России, но вообще здесь не видно русских солдат.

До Выборга — сплошные дачи. На железнодорожных станциях элегантные дачницы всех возрастов. Все это петроградская знать и аристократия. Они влюбленно смотрят на казаков и при отходе поезда — долго и активно машут беленькими платочками. Казакам это нравится, льстит им, и они отвечают добрыми улыбками и также машут руками в ответ.

В Финляндии. Наш новый командир полка

Части нашей 5-й Кавказской казачьей дивизии расположились восточнее города Або. Штаб нашего полка расположился в каком-то имении. В имении тишина, чистота и порядок. Было часа четыре дня 5 мая, но имение словно вымерло. Солнце стояло, по-нашему, в полдень. Оказалось, что у финнов и на полевых работах установлен 8-часовой рабочий день, почему все лошади уже в конюшнях, а рабочие и работницы разошлись по своим квартирам — очень чистым и уютным.

У входа в главный дом-дворец имения ординарец доложил мне, что прибыл новый командир полка, но фамилию его он еще не знает. Поднимаюсь во 2-й этаж и в большом зале вижу всех наших штаб-офицеров — Калугина, Пучкова, Бабаева и Маневского, полкового адъютанта подъесаула Кулабухова и еще некоторых своих офицеров. Во главе стола сидит незнакомый мне полковник с приятным чистым и красивым лицом и с небольшими, но густыми усами, уже посеребренными сединой. Они обедают. И выпивают. Войсковой старшина Калугин, увидев меня, вдруг говорит, так обращаясь к этому неизвестному мне полковнику:

— Жорж! А вот еще один наш командир сотни, подъесаул Елисеев.