С любовью, герцог

– Тсс, не бойся. Я тебя не обижу.

Лоретта смотрела на мальчика и чувствовала, как оттаивает ее душа. Она знала, что дала ему новый старт в жизни, и сейчас смогла воочию наблюдать произошедшую с ним перемену. Прямо на глазах свершалось чудо. Фарли как завороженный смотрел на щенка и улыбался. Лоретта впервые видела его таким счастливым, улыбка очень красила его. Если он согласится остаться в Маммот-Хаусе, у него непременно будет собака, решила Лоретта.

– Ну и как тебе Шоколадка? – спросила леди Адель.

Фарли прижал пушистый комочек к лицу.

– Она хорошая.

– Пора вернуть ее хозяйке, – сказала Лоретта.

Мальчик протянул малышку леди Адель.

– Спасибо, что позволили мне ее подержать.

Леди Адель улыбнулась, а Лоретта была несказанно рада, что Фарли не забыл уроки вежливости и поблагодарил хозяйку дома без напоминаний.

– Прошу меня простить, – сказала Лоретта, поднявшись на ноги, – но я должна проводить Фарли. Кстати, ты запомнил дорогу?

Мальчик уверенно пошел по коридору, в очередной раз удивив ее: она даже в крошечном Маммот-Хаусе далеко не сразу научилась ориентироваться, не то что здесь. Слава богу, здесь полно прислуги, так что будет у кого спросить дорогу, если они все-таки заблудятся.

Когда они отошли на приличное расстояние от кладовки, Лоретта решила поблагодарить Фарли за то, что не забыл сказать леди Адель «спасибо».

– Ты меня сегодня очень порадовал: вел себя прекрасно, – но больше на эту половину дома не заходи. Миссис Хадлстон должна была тебя об этом предупредить.

Мальчик вдруг остановился и поднял на нее свои огромные карие глаза.

– Вы сердитесь на меня?

Лоретта тоже опешила:

– С чего ты взял? Нет, конечно. Просто огорчена. В гостях не принято бродить по дому, тем более что тебе об этом сказали.

– Что мне, со скуки помереть, день-деньской сидя в той комнате?

– Разве ты не взял с собой игрушки, которые мистер Хадлстон привез тебе из Гримсфилда?

– На что мне солдатики, лошадки и деревянная собака? Я что, маленький?

– Ты вспомнил, сколько тебе лет? – встрепенулась Лоретта, но Фарли по обыкновению пожал плечами.

– Нет.

– Может, знаешь, сколько тебе было лет, когда умерла мама?

Фарли несколько секунд молча смотрел на нее, потом ответил:

– Восемь.

– Вспомни, когда это случилось.

Фарли закрыл глаза, что-то перебирая в уме, но лицо его оставалось бесстрастным, потом буркнул:

– Четыре зимы прошло.

Сунув руки в карманы брюк, он повернулся и продолжил путь.

Стало быть, ему лет двенадцать-тринадцать, хотя до своих лет он явно не дотягивал: возможно из-за того, что недоедал. Лоретта шла чуть позади, наблюдая за ним. Он шаркал и покачивался при ходьбе. В этом возрасте еще не поздно начать жить с чистого листа, и она в состоянии ему помочь стать приличным человеком – воспитанным и порядочным. Он уже очень изменился, и Лоретта радовалась его успехам. А сколько всего еще она сможет для него сделать со временем!

Но, для того чтобы мечты ее стали явью, надо было придумать, как сделать так, чтобы Фарли захотел остаться в Маммот-Хаусе, а еще уговорить дядю. Пожалуй, это будет даже потруднее…

Глава 18

Джентльмен не должен принуждать леди отвечать его на вопросы, какими бы они ни были, оставляя это право за ней.

Сэр Винсент Тибальт Валентайн. Руководство для истинного джентльмена

Хоксторн перебрал кучу вариантов, как остаться с Лореттой наедине, и ни один из них не подходил. В отчаянии ему пришла в голову даже мысль о дерзком похищении предмета своей страсти. Что, если просто проникнуть в ее комнату среди ночи, схватить в охапку и унести к себе в спальню? Нет, как хозяин дома и джентльмен он обязан вести себя в рамках приличий, а эти самые правила (чтоб им пусто было!) не позволяли джентльмену находиться наедине с невинной девушкой.

И все-таки выход нашелся. Хоксторн решил отказаться от бренди, сославшись на головную боль, и удалиться, но отправиться не к себе, а спрятаться в пустой комнате рядом со спальней Лоретты и там подождать, пока не удалится ее горничная. Сразу после ее ухода он постучит в дверь ее спальни. Лоретта, конечно же, подумает, что это горничная вернулась зачем-то и откроет, не спрашивая, кто там.

Вернувшись в Лондон после знакомства с Лореттой, Солан с прискорбием осознал, что женщины любого сословия, не имевшие обыкновения говорить прямо, без обиняков, и только то, что думают, стали ему неинтересны. Оказалось, что он предпочитает тех дам, что постоянно с ним спорят, а не тех, что во всем соглашаются, – таких как Лоретта. Его неодолимо влекло к ней именно потому, что не позволяла расслабиться.