С любовью, герцог

Лоретта храбро бежала в размокших атласных туфельках по лужам, не обращая внимания на грязь и холод, а Солан крепко держал ее за руку, не давая отстать. Свободной рукой она придерживала капюшон его тяжелого плаща, который к тому же был ей непомерно велик. Лоретта понятия не имела, куда они бегут, но это ее не смущало: она давно не получала такого удовольствия от движения – бежать было радостно и весело. А может, все дело в том, что бежала она не одна, а вместе с ним?

В конце улицы они свернули направо, пробежали еще немного вдоль невысокой кованой ограды и поднялись по истертым каменным ступеням на площадку перед внушительных размеров двухстворчатой дверью с большими железными кольцами вместо ручек. Хоксторн схватился за кольцо, потянул на себя, но тяжелая дверь не поддалась. Тогда он попытал счастья с другой створкой, но и та не двинулась с места.

– Проклятье! – выругался Солан и в сердцах саданул по двери кулаком. – Заперто!

– Где мы? – пытаясь отдышаться, спросила Лоретта.

– У церкви.

В церкви она не была с тех пор, как сбежала из-под венца, хотя до этого, как и всякая добропорядочная леди, ходила туда каждое воскресенье. Несмотря на то что Лоретта перестала посещать храм Божий не по своей воле, а по прихоти дяди, который запретил ей выезжать из Маммот-Хауса, сейчас, стоя под запертой дверью, чувствовала себя виноватой. Боялась ли она гнева Божия? Возможно, потому что меньше всего скучала по воскресным проповедям, решив для себя, что совсем не обязательно регулярно ходить в храм, чтобы жить в ладу с миром и собой.

– Почему мы здесь? – зябко поеживаясь, спросила Лоретта.

– Сейчас увидите. – Хоксторн внимательно осмотрел здание церкви, словно оценивая его размеры и свои возможности. – Не снимайте капюшон и никуда не уходите.

Он начал спускаться по ступеням, но Лоретта схватила его за руку и воскликнула:

– Не оставляйте меня здесь одну!

Солан накрыл ее ладонь своей и, глядя в глаза, пообещал:

– Доверьтесь мне, я скоро вернусь.

Но Лоретта еще крепче вцепилась в него и с дрожью в голосе спросила:

– Куда вы?

Она во всем любила ясность, а если не понимала, что происходит, страшно нервничала.

– Если на этой стороне окон нет, значит, есть на другой. Я разобью окно, заберусь внутрь, отопру засов и впущу вас.

– Солан! – сдавленным шепотом выдохнула Лоретта, теперь испугавшись не на шутку, но не за себя, а за него, за его бессмертную душу. – Вы этого не сделаете!

– Интересно почему? – удивился Хоксторн. – С каких это пор, черт возьми, церкви стали запирать?

Только взглянув на Лоретту и увидев ужас в ее глазах, он осознал свою оплошность.

– Прошу прощение за неподобающие выражения, но храм Божий должен быть открыт в любое время дня и ночи, потому что потребность в убежище или помощи может возникнуть когда угодно.

Лоретта не знала, что и думать. Судя по его поведению, потребность войти в храм у него была, причем самая острая.

– Может, стоит подождать до утра? – предложила она осторожно.

– Я не могу ждать.

– Но взламывать церковь вы тоже не можете! – в ужасе от готовящегося святотатства воскликнула она. – Вы что, сошли с ума?

– Вовсе нет, – как ни в чем не бывало ответил Солан. – Я наконец-то понял, что необходимо сделать, и приложу все усилия к тому, чтобы это произошло, и как можно скорее.

– Но что за необходимость взламывать церковь! – еще раз попыталась достучаться до него Лоретта, но он, похоже, ее не слышал.

– Хватит спорить. Просто стойте на месте, и все!

Лоретта в немом ужасе смотрела ему вслед, пока он не скрылся за углом. Неужели он и вправду решится разбить окно в храме? Не успела она об этом подумать, как услышала звон стекла и едва не вскрикнула.

Услышав в отдалении скрип колес и цокот копыт, Лоретта прижалась лицом к двери и замерла, надеясь, что за пеленой дождя извозчик ее не заметит. А что, если он тоже слышал звон стекла и понял, что кто-то разбил окно в церкви и хочет забраться внутрь? Что, если сейчас притормозит и пойдет разбираться?

К счастью, кеб проехал мимо, но Лоретта все еще стояла не шевелясь, прижавшись лицом к двери храма, когда изнутри послышался звук отпираемого засова. Она не смогла бы описать словами, какое облегчение испытала, услышав этот скрежет. Еще мгновение, и дверь приоткрылась. Хоксторн схватил ее за руку и затащил внутрь, не давая опомниться.

В церкви было холодно, темно и очень тихо: шум дождя сюда не проникал, и только их тяжелое дыхание нарушало тишину.

Лоретта ждала, пока глаза привыкнут к темноте, и когда уже смогла различить очертания стен, в конце прохода у алтаря зажегся огонек.

– Не бойтесь, я проверил, тут никого нет. – Солан подошел к ней, взял за руку и повел к алтарю.

Боялась ли она? Да, опасения у нее были, чего греха таить. Ее последнее посещение церкви оставило после себя горький осадок. Лоретта не знала, что задумал Хоксторн, и это тоже несколько настораживало, но испытывала ли она страх? Нет, страха не было. Она скорее чувствовала, чем понимала, что, если он рядом, бояться нечего.