С нами или без нас: Естественная история будущего

Впрочем, кукурузная головня (грибковое заболевание кукурузы) еще ждет своего Чарльза Дарвина или свою Яэль Кисел: никто пока не всматривался в наши сельские нивы, рассчитывая увидеть там целостную картину чудес эволюции. И, честно говоря, это нас не красит. Об эволюции новых видов, поселившихся среди сельскохозяйственных культур, мы знаем из исследований, нацеленных лишь на контроль над ними. Зачастую такие исследования делятся по предметным областям: одна группа специалистов рассматривает грибы, другая – насекомых, третья – вирусы. Проанализированные в совокупности, эти работы показывают, что в сельскохозяйственных культурах живут сотни, а возможно, и тысячи видов вредителей и паразитов, которые не встречаются больше нигде. Иначе говоря, в наших посевах почти наверняка эволюционировало больше новых видов, чем на Галапагосских островах.

В этой книге я употребляю термин «паразит» в широком смысле, обозначая им любые виды, живущие за счет других. Кроме того, используя это слово, я обычно имею в виду те из них, которые отрицательно воздействуют на вид, на котором или в котором живут. Среди таких паразитов есть черви и простейшие, но есть также и виды, которые часто называют патогенами, – болезнетворные бактерии и вирусы. Некоторые из видов-паразитов, эволюционирующих в наших сельскохозяйственных культурах, являются давними спутниками, «прицепившимися» к ним задолго до окультуривания. Эволюционируя, они отдалялись от своих родственников и менялись, подстраиваясь под новых хозяев, а в итоге превратились в новые виды, отличающиеся и от предков, и от ныне живущей родни.

Рис. 2.2. Архипелаг участков зеленой растительности – парков и разделительных полос – на фоне острова Манхэттен. Для видов, зависящих от лесной или луговой среды, эти зеленые участки (здесь закрашены серым) подобны островам, в разной степени изолированным. Но для видов, живущих в менее зеленых местах города, в мире улиц, стекла и бетона, Манхэттен предстает единым огромным островом, изобилующим брошенными кусочками вкусной пищи.

Изображение: Лорен Николс

Другие виды паразитов, как и виды вредителей, колонизировали наши посевы вновь, добираясь до них из других сред, подобно тому как вьюрки прилетели на Галапагосы. Предки колорадских жуков жили на дикой разновидности растения рода Solanum в Северной Америке (картофель, на котором паразитирует колорадский жук, происходит из Южной Америки). В 1800-х годах жук колонизировал картофель, а потом быстро приспособился к климату, где его выращивают, а также выработал сопротивляемость к основным пестицидам, которыми картофель опрыскивают. Теперь колорадские жуки благоденствуют практически в любой точке Северного полушария, где произрастает картофель{31}. Вид паразитов Phytophthora, вызывающий картофельные неурожаи, прежде жил на дикой разновидности того же растения Solanum, но только в Южной Америке, а потом перебрался на окультуренный картофель, развив новые черты и расселившись по всему миру{32}, включая Ирландию[6]. Предки паразита, провоцирующего пирикуляриоз пшеницы, жили на бразильской луговой траве Urochloa. Эту траву – а вместе с ней, видимо, и паразита – привезли в Бразилию из Африки около 60 лет назад. Некоторые паразитирующие особи сумели сменить траву на пшеницу; освоив последнюю, они эволюционировали так, чтобы извлекать из нового хозяина максимум выгоды. Их потомки, в свою очередь, распространились по бразильским пшеничным полям, перемещаясь с растения на растение, подобно порыву ветра.

Еще один способ происхождения видов в сельскохозяйственных условиях может срабатывать в тех случаях, когда селекционеры выводят новые полезные культуры. В 1960-х годах ученые, скрестив пшеницу и рожь, произвели вполне удачный вариант, который получил название «тритикале». Однако очень скоро на нем завелась новая болезнь – мучнистая роса, вызываемая паразитом Blumeria graminis triticale. То была новая линия, эволюционировавшая в результате гибридизации двух видов паразитов, один из которых жил на пшенице, а другой – на ржи{33}.