С нами или без нас: Естественная история будущего

Не все новые виды, появляющиеся на окультуренных угодьях, – вредители или паразиты. Возникли, например, новые виды сорняков, которые маскируются под семена полезных культур; в тех случаях, когда семена какого-то полезного растения принято собирать вручную, земледельцы эти сорные культуры сами и сеют – разумеется, неумышленно. Возникли даже такие виды, которые научились извлекать пользу из урожая, уже заложенного в амбары. Домовый воробей (Passer domesticus), судя по всему, обособился от своих более диких родственников и превратился в специфический вид вместе с появлением земледелия около 11 000 лет назад. Эволюционируя, он не только стал отличаться от прародителей из дикой природы, но и переключился на рацион с более высоким содержанием крахмала – в частности, на наши зерновые припасы. Похожим образом эволюционировали и жуки-долгоносики рода Sitophilus, которые тоже стали промышлять в наших амбарах. Интересно, что в процессе адаптации они утратили функциональные крылья. Вдобавок эти насекомые выработали особые взаимоотношения с новым видом бактерий, поселившимся у них в кишечнике: эти бактерии дополняют рацион жуков определенными витаминами, которые зерно не содержит.

Однако вредители, паразиты, сорняки и другие организмы, зародившиеся среди наших посевов, не всегда считаются новыми видами. Иногда их называют просто разновидностями, штаммами или линиями. Как правило, это обособление без дифференциации; впрочем, подобные тонкости заботят в основном специальные отрасли сельскохозяйственной науки, интересующиеся тем, кто уничтожает нашу пищу или же пытается отобрать ее у нас. Тем не менее можно считать вполне очевидным, что вокруг нас, на огромных островах наших сельскохозяйственных угодий, эволюционируют всё новые разновидности и виды вредителей и паразитов: они делают это, подобно новым разновидностям, а затем и видам вьюрков, образовавших колонии на Галапагосских островах, или новым видам летучих мышей, освоивших Новую Зеландию. В каждом таком случае колонизации, адаптации, дивергенции и возникновения видов у вида-новичка формируются не только генетические различия, но и конкретные адаптивные физические проявления этих различий. Дарвин в свое время писал о клювах вьюрков, но перемены, происходящие с хоботками колорадских жуков или протеином в мучнистой росе, таят не меньше скрытого волшебства.

В дополнение к сельскохозяйственным островам мы сотворили и огромные городские острова. По сравнению с обычными темпами перемен на Земле города возникали так быстро, что их рост можно уподобить вулканической деятельности, извержению и застыванию – бетона, стекла, кирпича. Биологи в основном пренебрегали эволюцией, которая могла разворачиваться в недрах этих тектонических процессов; не будем забывать, что эволюционная биология склонна уделять основное внимание крупным млекопитающим и большим птицам. Но если взять кого-то из крупных млекопитающих, скажем койотов, то без труда обнаружится, что они слишком подвижны, чтобы оказаться изолированными в каких-то отдельных городах. Птицы, в свою очередь, перелетают из города в город – по крайней мере, иногда; причем большинство птичьих видов, живущих в городских условиях, состоит из довольно маленьких и не слишком мобильных особей. При этом известно, что виды меньших размеров из-за коротких жизненных сроков своих поколений эволюционируют быстрее остальных. Помимо сказанного, как заметили Кисел и Барраклоу, виды, которые хуже распространяются, с большей вероятностью оказываются в изоляции и диверсифицируются. И действительно, как только эволюционные биологи стали обращать внимание на города, они сразу заметили признаки дивергенции среди видов, которые эволюционируют быстро, а распространяются медленно.