С отрога Геликона

Взвесьте здраво, разве для того

Пенили мы воды узкой Пропонтиды,

Чтоб у вашего царя украсть красу его?

Нет, подруги, то не наше дело,

Так решили боги в небесах,

Судьбы двух народов, колхов и ахеян,

С женскою судьбой Медеи прочно увязав.

Вы Медее благодарны будьте,

Счастья пожелайте ей сполна.

А ее отъезд – тут уж не обессудьте:

Дело жизни – да какое! – вам дала она.

Наше вам напутствие, подруги:

Упражняйтесь в вашем мастерстве!

И тогда, глядишь, отыщется в округе

Каждой свой Ясон, и наяву, а не во сне!»

И в конце концов оба полухория приходили к очевидному выводу, что

«Правит миром любовь,

И без лишних слов

Каждому ясно,

Что в жизни прекрасней

Нету любви ничего.

По любви…

Над морем стоит гора,

А поверх растет трава,

Над травою высится лес

Кронами до небес.

И, конечно же, без любви

Мы не строили б корабли.

А коль не было б кораблей,

Жизнь была бы скучней.

Почему? Потому что,

Не будь у нас ни весел, ни реи,

Не встретились бы Ясон с Медеей!

Решил так Эрот всемогущий навек,

Что ночью любовь познает человек.

Ночи нежной и сладкой,

С тайной, но и с разгадкой,

Ночи длинной Ясону с Медеей

Пожелаем же песней своею!»

Медею как никогда прежде переполняли чувства. Во то время, как звучал хор, она что было сил прижалась к Ясону.

– Спасибо вам, мои подруги, спасибо вам, друзья аргонавты, Орфей, Геракл, – Медея обернулась на мгновение к предводителю гостей. – Всем спасибо за этот праздник, отец, брат мой, Апсирт… У меня просто нет слов. Обещаю вам, что где бы я ни была, как бы далеко, никого из вас не забуду, мы не забудем!

Дочь Ээта потянулась к шее Ясона, наклонила ее, будто на ней повисла и с нетерпеливой нежностью ухватила своими губами губы молодого минийца. Тот не ожидал от невесты такой страсти. Вечно серьезная и задумчивая, занятая каким-то делом, даже той ночью в горах, когда стало плохо Упастан, она вдруг позабыла все. Она проживала эти мгновения как последние в жизни. С кормы корабля она говорила так, будто уже сейчас отправлялась в путешествие, из которого неизвестно когда вернется, хотя до отправления Арго оставался еще один полный день.

Геракл снял с косяка один из факелов, отворил перед молодыми ворота, за которыми находился спуск на нижнюю палубу. Внизу прямо у лестницы было устроено брачное ложе. Предводитель передал Ясону огонь и накрыл спуск настилом из досок. Возвращаясь на берег по сходне, Геракл снял с косяка второй факел, и с ним вернулся к гудевшей самыми разными разговорами толпе гостей.

Арго утонул в темноте. Все его отверстия для весел были заботливо завешены изнутри шкурами кроме двух ближайших к корме: в них нестройно покачивался огонек.

– Ну что, Арг, пора начинать, – сказал Геракл.

Молодых поджидала третья приятная неожиданность. По команде стоявшего рядом мастера четверо юношей тихо оттащили от корабля массивную сходню. Затем аргонавты собрались все вместе, сняли Арго с опор и вытащили его в реку. Дальше за дело взялся сам мастер. Заранее заготовленными канатами он сначала вытащил корабль на середину реки и развернул его по течению. Только теперь встревоженный Ясон выскочил на палубу. Они с Медеей подняли крик еще когда Арго тащили по песку, но закрывавший спуск настил туго сидел между палубных досок и долго не поддавался. Ясон в страхе метался по палубе до тех пор, пока не увидел веревки. Убедившись, что они надежно привязаны, он позвал наверх Медею и показал их ей. Молодые от радости кричали и махали руками гостям на берегу, а гости тоже кричали и махали руками им в ответ. Наконец, Ясон с Медеей решили спуститься вниз с тем, чтобы появиться уже только с рассветом.