С отрога Геликона

– В конце весны, – начал неровным, то и дело прерывающимся голосом Мероп, – то есть не далее, как три месяца назад, в стране долонов произошло довольно… ну вобщем, вы знаете… Там и моя дочь погибла, и царя Кизика убили. Убила вот эта женщина, Аталанта… по недоразумению. О любви Кизика и Клиты, владыка, ты нам вчера всем напомнил. Так вот и Аталанта знала и видела эту любовь и с Клитой разговаривала за несколько дней до ее смерти… Когда же из города вынесли тело моей дочери и положили его рядом с телом мужа, она, как передают, была вне себя. Я сам застал ее горе, прибыв в царство покойного Кизика на следующее утро… Вот тогда я решил, что мистерию гиганта нельзя проводить без нее, что именно она и победит его. Еще в Перкоте я присмотрелся к Мелеагру. Они всегда были вместе, и я взял его ей в подмогу. И, опять же, вместе, именно вместе они победили, стояли до последнего, бок о бок! Хотя и она была как будто бы первее… Так и ничего, думал я, ведь Клита тоже была кое в чем как бы и первее своего мужа… После мистерии Мелеагр зашел ко мне. Я ждал его, ибо успел испросить Аполлона, и наш вещий бог открыл мне, что у них не все гладко, но вот будущее… будущее рисовалось просто чудесным! Казалось, что нужно только дождаться подходящего момента, но теперь я в растерянности… Аполлон! Неужели ты, бог, мог так ошибиться?

– А потом, – подхватила Аталанта, – было восхождение на Диндим, где Афина и Аполлон показали каждому из нас свое предназначение.

– Ну, и что же видели вы?

– Оба одно и то же. Мы видели пастушескую хижину и себя в ней в шерстяных одеялах и в объятьях друг друга.

– Ну! – буквально не мог усидеть на месте Мероп.

– Это еще не все… На выходе из Босфора, у самых Симплегад жил старый прорицатель по имени Финей. Он был при смерти и даже умер при нас, но перед смертью…

– Предрек вам счастье за Симплегадами? – не выдержал перкосиец.

– Да! – ответила Аталанта.

– Все правильно! Все правильно! Только где же оно? Где оно, спрашиваю я вас…

Охотница, привставшая от напряжения на ложе, снова легла и поудобнее положила под голову подушку.

– Вот это уж точно пускай он рассказывает…

– Да откуда же мне знать, что у тебя на уме? – оправдывался Мелеагр.

– Все-то ты знаешь, друг мой, рассказывай…, – не отступала Аталанта.

Калидонец поднялся с ложа, извинился перед всеми за испорченный ужин и направился к двери.

– Мелеагр, куда ты? – звал его Мероп.

– Пусть идет, – самоуверенно махнула рукой ему вслед охотница.

– Да что же это такое! – взмахнул руками обычно спокойный прорицатель.

– Что это такое? Я все объясню, если желаете…

И она рассказала о священном стаде и о пастушестве в Зибе, а потом и обо всей истории знакомства с Мелеагром, сыном калидонского охотника Феста. Пир для нее закончился в слезах на груди у точно так же отчаявшегося Меропа. Спать она направилась все же к своему неразговорчивому другу: она собралась в этот поход из-за него – вместе с ним должна была этот поход и закончить с тем, чтобы дальше уйти уже самой, в одиночку в свободное плавание.

Аталанта встала первой с рассветом. Она отыскала в своем заплечном мешке платье для бега, прикрыла им грудь и в таком виде подошла к окну и растворила ставни. От яркого света проснулся и Мелеагр, но он долго не выдавал себя, а просто любовался телом подруги.

– Все-таки, ты удивительная женщина, – произнес он, наконец. – Весь поход, полтора года в пути почти ежедневно засыпать рядом с мужчиной… с любимым мужчиной и так и остаться девственницей…

– А я не понимаю, как ты до сих пор терпишь меня рядом с собой, – сказала Аталанта, развернувшись и начав натягивать на себя платье.

– Я и сам удивляюсь… Другие разругались бы и обходили бы друг друга стороной на нашем с тобой месте…

– Ничего, Мелеагр, это теперь продлится совсем недолго.

– Разве ты не возвращаешься в Калидон?

– Нет.

– Куда же ты намереваешься податься?

– Помнишь, Пелей обещал ввести меня в племя пелионских кентавров. Я думаю, мне стоит попробовать пожить среди них.

– Постой, но как же…, – замешкался сын Феста.

– По-твоему, я решилась на нечто постыдное? – перебила его Аталанта.

– Нет, но я думал…

– Если ты еще сам не понял, я выскажу тебе все. Если бы ты… если бы ты не заныл тогда в Зибе, не опустился бы передо мной на колени, мы остались бы там, и я, вероятно, уже носила бы у себя внутри твоего ребенка. Если бы ты вчера нашел в себе мужество и сам рассказал бы людям о том, как предал меня, убив детенышей Аркты, что осознал спустя годы подлость своего поступка, что осудил предал смерти себя того, который это сделал, тогда мы бы искали с тобой завтра возможности вернуться в Колхиду. А так можешь думать, сколько хочешь, – решение принято. Я до моря и обратно. Очень хочется искупаться перед отъездом.

Дверь покоя захлопнулась за Аталантой. Мелеагр понял, что теперь он по-настоящему остался один. Быть может, она проведет с ним еще ночь-другую, но это уже так, пустое. Душой она больше никогда не будет с ним и никогда не пожалеет об этом, таком болезненном для него разрыве.