С отрога Геликона

Пелию по большому счету было все равно, кто будет предводителем похода. Его сын Акаст был явно неспособен на участие в подобном предприятии. Понимая это, Пелий никак не пытался его пропихнуть и даже, напротив, чтобы не ущемлять его самолюбия отправил его на Феру на время сбора аргонавтов и постройки Арго. За то, на одном Пелии лежала слава организатора плавания в неведомые моря. Расчет его был предельно прост: Ясон, честолюбивый юноша царского рода, которому превосходство над наследником трона Акастом внушалось с детства, не мог отказаться от участия в походе. Пелий выигрывал при любом исходе предприятия: если бы Арго погиб, раздавленный Симплегадами, его сын избавлялся бы от опасного соперника; вернувшийся же с удачей Арго доставлял бы Пелию невиданную до того славу и золотое руно… Геракл был прав: каким-то образом во дворец североминийских царей проникло это заблуждение – древнее минийское руно должно сулить незыблемость власти. Кем это заблуждение было навеяно, так и осталось загадкой, которую старший сын Тиро унес с собой в могилу.

Задержка аргонавтов в пути и рождение маленького Промаха заставили Пелия беспокоиться и в итоге сделать ошибку, а исчезновение Сострата и вовсе лишило его сна. Пагасейский залив еще находился в тени Пелиона, царь только-только брался за дела нового дня, к нему едва занесли необожженные чистые таблички, и вдруг доложили: «На подходе Арго! Щит с отраженным солнцем на парусе.» Пелий пожелал сам подняться на стену, но к этому моменту парус на Арго уже был спущен и мачта была снята…

– Я не знаю, что ты задумал, Ясон, но желаю тебе удачи, – сказал другу одетый в плащ предводителя Геракл. Они оба вместе с другими свободными от весел аргонавтами стояли на носу корабля, и уже махали руками собравшемуся на пристани народу. Геракл за ночь многое передумал. Он решил не настаивать на окончании похода в Авлиде – это грозило серьезным раздором. В конце концов, не его делом было решать судьбы североминийского царства. Предводитель уступил страстно желавшему мести Ясону.

– Спасибо, Геракл! – отвечал тот.

– Запомни, Ясон, ты действуешь на свой страх и риск: если ты победишь, я с радостью окажу тебе поддержку. Если же проиграешь, мне прийдется иметь дело с Акастом, понимаешь? Мне нужен Иолк.

– Я понимаю тебя, но стараюсь об этом не думать. Все говорит о том, что скоро я стану царем.

Ясон предвкушал месть.

– Не уверен, что этому благоволит щитоносная дева…, – заметил Геракл.

Рядом, так же приветствуя народ у причалов, беседовали Аталанта и Медея.

– Похоже, ты совсем пренебрегаешь моим предостережением, – сказала охотница.

– Пока да. Пока мне нечего опасаться, – ответила дочь Ээта.

– Ты хочешь сказать, пока ты рядом с Ясоном?

– Во всяком случае, я так вижу свое положение.

– Боги одарили тебя многими дарами, но среди них нет дара Линкея…

– Но кроме Линкея такого дара нет ни у кого. Что же теперь – жить позволено одному Линкею?

– Я не знаю, что ты задумала, но иногда… когда стоишь у пропасти и делаешь шаг вперед…

– Я все поняла, Аталанта. Мое зрение не настолько замутнено.

– Тогда, быть может, встретимся еще…

– Ты ведь будешь здесь недалеко?

– Для начала – да, а там как пойдет.

– Ну вот и хорошо.

И все же, в этот волнительный момент радость переполняла каждого аргонавта.

– Эй, Тифий, сколько там осталось? – спросил стоявшего за кормилом юношу итакиец Лаэрт.

– Уже совсем близко! – ответил тот.

– Так пусть Навплий уберет свою свистульку, давайте считать все хором!

И сперва внизу на скамейках, а затем и на верхней палубе все начали громко отсчитывать гребки. Вынесли золотое руно. Ясон и Геракл распростерли его над своими головами. Уже были слышны крики на берегу и видны лица. Остановились на счете сорок девять, когда Тифий приказал разворачивать Арго к причалу кормой. Наконец, корабль уперся килем в деревянный желоб. Его привязали, спустили лестницу и стали убирать весла. Потихоньку аргонавты стали сходить на берег. Каждый норовил дотронуться до них, будто они вернулись из другого мира. Отчасти, конечно, это было правдой.

Руно вручили Пелию, который повелел тут же выставить его на всеобщее обозрение возле дворца и, помимо того, устроить в городе праздник. Царь торопился, будто предчувствовал свою судьбу. Аргонавтов препроводили на то же место, где они стояли лагерем до отправления, но палаток попросили не расставлять: там предполагалось устроить торжественный ужин, после которого Пелий планировал всех разместить на ночлег в городе.