С точностью до наоборот (СИ)

Рал снова прижал её к полу тяжестью своего тела, прижимая к себе всё теснее, целуя всё более страстно, его руки побежали по её обнажённому телу, лаская, изучая, поглаживая, доводя до исступления. И не было стыда, сомнений, страха… ничего, кроме жажды новых открытий и ощущений.

Когда его рука мягко развела её ноги и коснулась самого чувствительного места, Ева инстинктивно вцепилась в его ладонь и попыталась свести колени вместе. В глазах её снова появились страх и стыд.

— М-милорд, прошу Вас… — испуганно выдохнула она, пытаясь приподняться, но рука мужа вернула её обратно на мягкие шкуры.

— Тише… — прошептал король, снова целуя её губы, — Не бойся, любовь моя…

Движения его руки становились всё более настойчивыми и, пока его поцелуи отвлекали и успокаивали её, Ева вдруг почувствовала, что она расслабляется, а в теле рождаются новые, неведомые прежде ощущения, такие острые и сладостные одновременно! Стоны, что срывались с её губ, становились всё громче, доводя короля до исступления, сводя с ума… Она обвивала руками его плечи, гладила спину, прижималась к нему всем телом, выгибаясь навстречу.

Даркен сдерживался изо всех сил, но знал, что торопиться нельзя. Нельзя напугать её. Внезапно он встал на колени и одним рывком поднял Еву, усадив её перед собой.

— Поцелуй меня, — скорее потребовал, чем попросил он, не сводя с неё горящего страстью взгляда.

Ева немного растерянно скользнула взглядом по его телу, а потом, словно под гипнозом, медленно склонилась к груди, робко касаясь своими нежными розовыми губами. Она сделала то же, что делал с ней он — втянула в себя его сосок, осторожно проведя по нему языком. Эта первая, робкая ласка его невинной супруги вырвала стон из груди короля.

Он больше не мог сдерживаться ни минуты. Мягко толкнув жену обратно на теплые шкуры, он снова прижал её к полу, накрывая её губы своими. Нежно, но настойчиво разведя её ноги, он опустился на неё, не разрывая поцелуй. Когда ей в живот упёрлось что-то твёрдое и горячее, Ева внезапно снова запаниковала и сделала движение бёдрами чтобы высвободиться.

Но в ответ муж лишь крепче прижал её к полу, усиливая натиск поцелуя. Его свободная рука снова скользнула ей между ног, поглаживая и лаская, но девушка испуганно сжалась и попыталась вырваться. Ева упёрлась руками ему в грудь, и тогда король схватил обе её руки одной своей, заведя их над головой жены. Сопротивляться теперь она не могла.

— Нет… — выдохнула Ева, с трудом разорвав поцелуй и умоляюще глядя на него.

— Да… — прошептал он и, замерев на секунду, ворвался в неё одним мощным толчком.

Тишину комнаты нарушил короткий крик боли, что вырвался из груди Евы. Преодолев невидимую преграду её невинности, король замер, заглушая крик поцелуем.

— Т-ш-ш, — прошептал муж, успокаивая её, — Всё хорошо, любовь моя…

Хорошо?! Хорошо было до этого момента, а сейчас Ева чувствовала себя просто отвратительно!

Боль была резкой и пронзительной, и девушке захотелось сжаться в маленький комок, исчезнуть, раствориться в воздухе, только бы она прекратилась. Как могло наслаждение от его прикосновений обернуться таким ужасным разочарованием?

Когда король начал осторожно, медленно двигаться в ней, боль снова вернулась, уже не такой острой, но вполне ощутимой. Ева закусила нижнюю губу и вцепилась руками в мягкую шкуру, на которой лежала, моля про себя духов, чтобы экзекуция под названием «первая ночь любви» быстрее закончилась.

Его движения были медленными, но сдерживаться становилось всё труднее. Постепенно темп увеличился, и Ева почувствовала, что она больше не выдержит этого испытания. Боль понемногу отступила, но ощущать в себе резкие, ускоряющиеся толчки мужа было крайне неприятно.

Интересно, кто придумал, что люди от этого получают наслаждение?! Расцарапать бы физиономии этим болтунам!

Когда Ева почувствовала, что достигла апогея своих страданий, внезапно она услышала тихий, протяжный стон мужа и … всё закончилось.

Он всё ещё не выпускал её из своих объятий, прижимая к полу, словно боялся, что она тут же убежит. Опомнившись через несколько мгновений, Даркен опустился на мягкую шкуру рядом с женой. Они оба лежали молча, восстанавливая ритм дыхания.

Ева не знала, что сказать, чувство стыда и неловкости снова вернулось к ней. Молчал и Магистр.

Он думал о том, что только что продвинулся к своей цели на огромный шаг. Она наконец-то принадлежит ему. По доброй воле, а не по принуждению. Это было победой, почти полной.

Сомнения ещё оставались и заключались в том, что Даркен Рал не был уверен в том, что они полюбили друг друга, как того требовало проклятое пророчество. Да, он овладел своей женой, и она отдалась ему без принуждения, но… по любви ли?

Ева была не в силах дольше выносить его молчание. Разве мужчине не положено что-то говорить в таких случаях? Каких именно слов она ждала, Ева не могла объяснить, возможно, простого «я люблю тебя»? Но вдруг память услужливо подкинула ей фразу Даркена, брошенную во время ссоры в лесу: «Ты останешься моей игрушкой, моей рабыней, так долго, как я сам этого захочу».