С волками жить

— А Годар для начала попросту подражал тем гангстерским картинам студии «Монограм»[123], поэтому даже оригинал — копия. — Эту мысль Дрейк считал до крайности забавной.

— Жвачка, — с отвращением фыркнул Брендон. — Вот к чему сейчас свелся весь процесс.

— Кого ты играешь? — спросила Аманда.

— Легавого, — ответила Джейс.

Теперь засмеялись все.

— Это новый персонаж, которого к сценарию добавил Папенька, чтобы в выгодном свете представить свою принцессу, — сказал Брендон.

— А вот и нет!

— Боюсь, что да.

— Откуда ты знаешь?

— От Расти Якобелли.

— Расти Якобелли — гнусный говнюк.

— А он — от Кэлеба.

— Кэлеб! Хуже некуда. Да он собственную мать подожжет, чтоб только всем рассказывать потом, как потешно она смотрелась, когда пыталась себя потушить.

— Может, и так, но он в курсе того, что происходит.

— Он слышит только то, что хочет слышать.

— Так, народ, — предостерег Дрейк, — давайте-ка последим тут за нашими уровнями стресса.

— Как бы там ни было, — сказала Аманда, — поздравляю. По-моему, чудесно, что у тебя есть роль.

— Спасибо, — ответила Джейс. — Это шаг в нужную сторону.

— Помнишь ее первую роль? — спросил Брендон. — Когда она была плотоядным тараканом.

— Нимриссой, — поправила его Джейс. — С планеты Тор. Я была королевой. И чего это ты хихикаешь? — спросила она у Дрейка. — Мистер Помреж на «Абажурах из ада», или как там оно называлось.

— «Пылинки на зеркале». Это культовая классика.

— Какого культа?

— Ладно, все — десерт, — объявила Аманда, внося из кухни стильный бамбуковый поднос, на котором стояли две горлянки размером с кокос со внушительно колючей шкурой. — Дуриан, — сказала она, ставя поднос перед ними. — Национальный фрукт Индонезии.

Дрейк показал им, как отыскать там шов и не уколоться, как втиснуть лезвие ножа, пока скорлупа аккуратно не расколется. Внутри, в гнездышке отсеков-близнецов белого кокона, похожего на пенопласт, лежала пара студенистых серых долей, напоминающих больные почки или разделенные полушария мозга без бороздок.

Джейс отпрянула, в отвращении наморщив нос.

— Керосином воняет.

— Запах придется преодолеть, — пояснил знаток Дрейк, — чтобы добраться до пиршества вкуса внутри.

Не похоже, чтобы Джейс это убедило.

— Пахнет скисшим молоком, — сказал Брендон.

— А ты нос зажми, — посоветовала Аманда, — и сунь кусочек в рот.

Дрейк, уже усердно жуя крупный клейкий ломтик, строил гостям воодушевляющие физиономии.

— Ну, я не знаю, — пожаловался Брендон, его собственный непристойный кусочек дважды выскальзывал у него из пальцев, пока он надежно не протолкнул его между своих губ. — Устрицы без половинки скорлупы. — Он пожевал и скривился, и пожевал еще, усердно перебирая лицом целую череду причудливых гримас. — Странно, — проговорил он, — по вкусу, как… — замер, раздумывая, — …на вкус, как мыло… нет, крем для волос или… свекла или бананы, нет, скорее, как лук… и тапиока. Поразительно, вкус от меня все время ускользает.

— Здорово, правда? — сказала Аманда. — На вкус — почти что тебе угодно.

— Полнейшее переживание Индонезии внутри одной конфетной обертки, — провозгласил Дрейк. — Прекрасное, уродливое, обыкновенное, причудливое, сладкое, кислое, одновременно обрушивается на все твои чувства.

Брендон потянулся к еще одному кусочку.

— Знаете, — произнес он с удивлением, — а эта дрянь не так уж и плоха, когда к ней привыкнешь.

— У многих индонезийцев он вызывает привыкание, — сказала Аманда. — Думаю, все дело в том, что этот фрукт — как хамелеон.

— Ладно, ребята, — произнесла Джейс. Она устроила целый спектакль, откусывая от мельчайшего образчика, и тут же выплюнула кусочек в руку. — Тошнотина! — воскликнула она, запивая водой из стакана, а потом подчеркнуто вытирая язык салфеткой. — Майонез с протухшим тунцом, — сказала она.

— Ладно, тогда как насчет славной горячей чашечки виверрового кофе? — предложила Аманда.

— Каждое драгоценное зернышко гарантированно прошло через пищеварительный тракт упомянутого животного семейства кошачьих, — пояснил Дрейк. — Укрепляет здоровье и, к тому же, продлевает жизнь.

— Вы — не те же люди, что были раньше, — снова упорно произнесла Джейс. — Я даже не знаю, стоит ли людям с Запада или кому бы то ни было вообще разрешать ездить на этот полоумный остров.

— Там тринадцать тысяч островов, — сказал Дрейк. — Островов там больше, чем звезд на небе — или на натурной площадке «Уорнеров».

— И все полоумные до единого.

— Но для всех найдется полоумное местечко, — возразила Аманда. — Даже для тебя, Джейс. Какое-нибудь особое чокнутое место так и ждет, чтобы снять с тебя мерку.

— Мерку Джейс и так все знают, — сказал Брендон. — Ее габариты опубликовали в «Вог»[124].

Аманда улыбнулась и поднесла к губам винный бокал, а затем, переведя взгляд выше, к своему изумлению, увидела, что в ярком проеме кухонной двери стоит посторонний человек, присутствие до того неуместное и неожиданное, что казалось — он по-кошачьи шагнул сквозь прореху в самом воздухе. Бука, подумала она.