Саалама, руси

— У меня то же самое: операционку всем новую поставили. Я по полслова печатала, потом пробел убирала, — женщина легко пожала плечами.

Хирург недовольно выдохнул в усы и последовал совету. Только спустя пару минут глянул на нее поверх очков:

— А ты чего тут? Смена два часа как кончилась, — заступивший на ночное дежурство Майоров недоуменно хмыкнул.

— Интерна твоего жду, — Ливанская усмехнулась, устало оперев голову о руку: — Отпусти а. Спать хочу, — и рассмеялась.

— Да ни за что, — хирург улыбнулся в пышные усы. — Непедагогично сие. Закончит пусть сначала. Знаешь же: кто не успевает днем, будет работать ночью, — но вдруг замолчал — подумал, пожевал губами. И с неожиданным раздражением бросил: — А вообще, не шутила бы ты на эту тему, — он недовольно нахмурился, отведя от коллеги глаза. — И вообще не упоминай, не афишируй хотя бы.

Ливанская резко спустила ноги со стула:

— Валерий Арсеньевич, вот от тебя не ожидала, — она недоуменно пожала плечами: — Тебя-то я чем задеваю?

Майоров на секунду отвлекся от монитора, неприязненно смерил ее взглядом и раздраженно бросил:

— Тем, что так не делается. Не этично, это — как минимум. А как максимум, — он внимательно посмотрел женщине в глаза и подался вперед, — тебе самой надо, чтобы тебя тут на каждом углу обсуждали, за спиной шептались, пальцем тыкали? — и рассудительно кивнул головой: — Вот и начальству не надо. И мне, кстати, тоже.

— И что? Меня за это уволят? — Ливанская резко выпрямилась, сверля его взглядом.

— Да нет, зачем, — хирург вернулся к печатаемой выписке, не глядя на собеседницу. — Сама уволишься.

— Вот еще, — женщина упрямо сжала зубы.

— Уволишься-уволишься, — он хмыкнул: — Все ночные дежурства в сутки приема по скорой, дополнительных смен для тебя не найдется, отпуск в декабре, а в ассистенты — Варфоломеич. Как тебе?

Ливанская скрестила на груди руки. Вообще-то, Клименко звали Святослав Егорович. Это сестры за глаза называли его Варфоломеич. После него, как после Варфоломеевской ночи: какую бы операцию он ни делал в ночное дежурство, все сразу знали — наутро повторная будет. Вот уж у кого действительно руки из задницы росли.

— Не могу себе представить, чтобы Дина Борисовна стала так делать, — она недоверчиво покачала головой.

Майоров хмуро уткнулся в компьютер:

— Не станет, конечно. Она тебя прикрывает, вот и не подставляй ее.

Этим утром, когда она выходила с пятиминутки, Вениаминова, как бы между прочим, но так, чтобы не услышали коллеги, сказала Ливанской: «Не допускайте, чтобы о вас по отделению ходили сплетни».

— Вот то-то и оно, — Майоров, будто зная, о чем она думает, глубокомысленно и укоризненно покачал головой.

Отвечать Ливанская не стала — упрямо сжала губы и отвернулась.

4

12 июня 2015 года. Пятница. Москва. Улица Чертановская. 03:55.

Было уже глубоко за полночь — в комнате стоял кромешный мрак. От постельного белья удушливо разило сексом.

— Ну и что будем делать? — Гадетский сел и положил локти на колени. Резко обозначилась линия напряженных плеч.

— Ни-че-го, — Ливанская выдохнула носом дым.

Парень предостерегающе хмыкнул:

— У тебя будут проблемы.

— Справлюсь, — она с силой потушила недокуренную сигарету, сминая ее о дно пепельницы. — Давай спать, — рывком спустила подушку и отвернулась.

Но не спала, глядя в стену. Андрей продолжал сидеть, задумчиво пощелкивая пальцами, потом спросил:

— А как с этим в Сомали?

— Ты о сексе? — она не дождалась ответа, перевернулась на спину, глядя в потолок. — Там все проще. Это способ сбросить напряжение, выжить, — немного подумала: — Знаешь, у меня там был друг. Очень хороший, — на какую-то секунду она замолчала, будто собираясь с духом. — Да, очень хороший друг. Так вот, он жил с француженкой — с Сюзон. Несколько лет. А в ЮАР у него была жена с детьми — милая женщина, я ее видела пару раз. И у Сюзон на родине тоже остался муж.

— Все знали?

— Да, — женщина кивнула. — Но этого никто не осуждал. И не обсуждал. Просто иначе с ума сойдешь. Так получается: ты трахаешься, чтобы быть с кем-то и не рехнуться.

Там это действительно было в порядке вещей. В Сомали война и своя мораль. И такие вещи — часть борьбы за выживание. Люди жались друг к другу, как могли.

Ливанская так глубоко задумалась, что даже не сразу услышала, как Андрей уверенно констатировал:

— И тебе там лучше, чем здесь.

Она хотела было возразить, огрызнуться. Объяснить, какой это ад, ужас, безнадежность. Что ему — сопляку — просто не понять. Но когда слова нашлись, Андрей уже вытянулся на кровати спиной к ней. Может, и не спал, но разговор возобновлять уже не имело смысла.

Раскат грома прокатился так близко, что, казалось, весь барак содрогнулся. Ливанская слегка вздрогнула, но глаз от окна не отвела.

— Здесь всегда так? — Сергей сидел на табурете в углу и тоже смотрел на буйство природы.

— В смысле, в сезон? — девушка рассмеялась. — Да нет, считай, это тебе так повезло. На самом деле, в прошлом году дождь-то шел от силы раза три. Все с ума от духоты сходили.