Саалама, руси

Восемнадцатая городская клиническая больница. 14:10

Железная каталка с грохотом ехала по неровному полу, сестра, поднатужившись, втолкнула ее в дребезжащую железную кабину, отчего голова пациента, только что забранного из операционной, отчаянно замоталась из стороны в сторону. Ливанская проследила глазами, как закрылись двери лифта, и устало сдернула с себя одноразовый зеленый халат.

— Поздравляю. Я слышал, вы провели-таки ночью операцию. Десять к одному, что до завтра пациентка не дотянет. — Непонятно, каким образом такой массивный мужчина, как Блажко, умудрился подойти к ней настолько тихо, что она не услышала. Женщина устало огрызнулась:

— А что, без операции было бы лучше?!

Доцент скрестил руки на животе, неприязненно глядя на коллегу:

— Было бы меньше вопросов. Почему посредственный хирург, как вы, на себя ответственность за такие решения берет?

— А что мне оставалось делать?! — она резко повернулась, глядя в глаза старшему хирургу. — Никого другого не было.

— Не было, — согласно кивнул Блажко. — И диагноза у вас не было. Вам что, Смирновский сказал? «Нехирургическая».

Ливанская вспыхнула:

— Но она же была хирургическая. Там была полная полость гноя.

Доцент спесиво поджал губы:

— А вы об этом знали, когда брали пациентку на операцию?

Та выдохнула и вынужденно отвела глаза:

— Нет, не знала. Но я считала, что права. У меня не было вариантов.

— В самом деле? — Блажко говорил на удивление спокойно и рассудительно. — А вам не приходило в голову назначить МРТ? Вы вообще слышали о таком способе диагностики?

Ливанская чувствовала, как от унижения вспыхнули щеки:

— Среди ночи?!

Тот вкрадчиво предложил:

— Значит, надо было утра дождаться.

— Не дожила бы она до утра!

— А сейчас что, дожила? — Блажко вопросительно посмотрел на хирурга. В самом деле, можно ли считать удачной операцию, после которой пациентка, скорее всего, умрет?

Аномально расположенный аппендикс — почти в середине брюшной полости, две недели находящийся в состоянии острого воспаления, пока девочка лежала в инфекционном отделении. Перитонит сдерживался только бешеной дозой антибиотиков, которые лили в нее, не переставая, и развился буквально за несколько часов до операции. Ливанская, конечно, сделала все, что могла: поставила проточно-промывную систему, дала декомпрессию кишечника, откачала двухлитровую банку гноя.

Но тут Блажко прав: десять к одному, что до завтра она не доживет. Слишком истощенный организм, плюс сепсис.

— Вы знаете, какой у нас процент смертности? — он раздувался от возмущения. — Что она вообще делала в нашем отделении?!

— Она пациентка, — женщина развела руками, — а мы больница.

Блажко несколько секунд смотрел на нее, а потом неторопливо вытащил из кармана сотовый.

— Знаете что это такое, Ливанская? — издевательски поднес аппарат прямо к ее лицу: — Это телефон. Видите, у него кнопочки имеются. У вас в Африке такие были?

Женщина скрипнула зубами.

— Так вот. Если нажать на кнопочки, то можно вызвать «скорую». И она приедет. И отвезет пациента в дежурную — слышите, Ливанская? — дежурную больницу. А вы нам тут трупы плодите. Вы правильно заметили, это больница, а не ваша частная лавочка, чтобы таскать сюда всех знакомых. Что, думаете, я не знаю, откуда тот взялся? — мотнул головой: — Который с онкологией. На первый раз я закрыл глаза, но вы уже переходите границы.

Она стиснула зубы и ничего не ответила.

— Ливанская, — доцент с выраженной неприязнью посмотрел ей в лицо, — благодарите Бога, что она вообще хирургическая оказалась, и вы с диагнозом не ошиблись. Вы хоть думали, какие будут неприятности, если разрежете без диагноза?! Это же халатность. Себя под статью подгоняете — черт с вами. Но вы же отделение втягиваете.

Она выдохнула и только из чистого упрямства бросила:

— Но я же не ошиблась!

— У вас было четкое, — Блажко выпрямился, — недвусмысленное указание: не оперировать. Вы же считаете себя выше установленных правил и субординации. Так что я просто вынужден написать докладную главврачу.

Ливанская выдохнула и вздернула подбородок:

— Да ради Бога!

14

Восемнадцатая городская клиническая больница. 17:40

Вениаминова смотрела на сидящую перед ней Ливанскую с удивлением и недовольством:

— Я вас не понимаю, — завотделением хмурилась и качала головой. — Вы же сами настаивали, чтобы из реанимации не переводить. А теперь в тяжелейшем состоянии выписать хотите, — она скрестила руки на столе: — Что по анализам?

Ливанская нехотя повела плечами:

— Слабая положительная динамика.

Завотделением досадливо бросила:

— Вы с ума сошли?

— Дина Борисовна, под мою ответственность.

Вениаминова отвернулась, захлопнула лежащую перед ней историю и бросила:

— Вы не сможете подписать за него отказ от госпитализации.

— Сам подпишет, — спокойно ответила Ливанская, — он же в сознании.