Саалама, руси

— Дезоморфин? — Гадетский резко дернулся.

Про крокодил он знал — про крокодил все знали. Знал, из чего делают, чем и как. Теперь понятно было, зачем им бензин и моющие средства. Язвы, гниение, он даже видел где-то фото парня, у которого рука разложилась до такой степени, что наружу проступила кость.

— Чего? — наркоман непонимающе глянул на него, но не особо прислушивался: вставило его не по-детски. — Ууу, бля. Щас бы телку отъебать, — он, криво улыбнувшись, наклонился. И, не дожидаясь ответа, простонал: — Крокодильчик это кааайф. Ща так вкатим — век не забудешь!

Андрей глянул на парня. Вот он же сидит на дезоморфе — и ничего. А сегодня позарез надо было шмальнуться. Просто позарез! Хотелось думать, что за один раз ничего не случится. А потом он придумает что-то с деньгами и снова перейдет на героин. Гадетский с сомнением пожал плечами:

— Ну давай. Сколько?

— Чирик.

— Сколько?! — парень удивленно поднял глаза.

Торчок усмехнулся:

— Не нравится? Тогда давай сотню.

Тот торопливо покопался в кармане, доставая купюру. Наркоман довольно принял мятую бумажку и сунул ее в карман. А потом всучил ему дозу и свой, только что использованный, шприц.

Он наклонился к Андрею так близко, что чуть не столкнулся с ним носами, и простонал, окатив вонью изо рта:

— Вальнись за мое здоровье.

Парень, пьяно переступая порог, споткнулся и вывалился за дверь. Гадетский остался на балконе один. Руки затряслись от нетерпения. Он глянул на улицу через невысокие перила, а потом поискал глазами, куда бы сесть. Талый снег под ногами был густо смешан с грязью и, кажется, с кровью. Деревянный пол давно уже сгнил в труху и был чуть не по щиколотку завален шприцами и окурками.

Он опустился на корточки, чтобы не было видно с улицы, и прислонился спиной к облезлому деревянному ящику, из которого несло тухлятиной и прокисшими огурцами. Торопливо стянул куртку, зажав ее между колен, закатал рукав и начал набирать шприц…

В метро начало мутить.

«Это не ломка, не ломка, еще рано!». Андрей понимал, что его недомогание психосоматическое, и организм просто играет с ним, шутит, в отместку за неполученную дозу. Но по спине тек пот, руки тряслись. Было холодно и хотелось лечь. Хотя он знал, что в абстиненте все едино: что лежи, что ходи. И все равно казалось безумно важным добраться до кровати.

Он испугался. Действительно сильно испугался. В тот момент, когда понял, что уже примеривается входить в вену иглой вонючего зачморенного наркомана, шприцом, наполненным дезоморфином.

С перепугу швырнул шприц за парапет и выскочил с балкона. Кажется, ему вдогонку кричала Аминка, вроде бы пыталась остановить. Но он не обернулся.

И теперь трясся в метро, пытаясь не пожалеть. И думать только о том, что дома есть еще пара колес, на них можно дотянуть до завтра. А завтра первое число, и отец пришлет деньги. Андрей прикрыл глаза, по векам потекли мутные красновато-рыжие разводы.

15 марта 2010 года. Понедельник. Москва. 14:20.

— Нет, правда надо?! Не шутишь?!

Ахмер над ним глумился.

И правильно делал — чего бы не поиздеваться, когда Андрей у него в руках с потрохами. Если он хочет сидеть на героине, не спускаясь на дезоморф, деньги нужны немалые.

За полтора месяца парень вынес из квартиры все, что мог: телевизор, телефон, музыкальный центр, все более или менее дорогие, годные для продажи вещи. Давали за них гроши. Да и не было в квартире вчерашнего школьника ничего, что стоило бы реальных денег. Разве что компьютер, но кому он нужен — б/ушный.

— Ахмер, хорош издеваться. Я верну. Отец перечислит первого, и я тут же отдам. Ну серьезно — надо.

Глаза Андрея горячечно блестели.

— Я в долг не даю, — Чечен сухо отрезал и снова углубился во внутренности Mitsubishi.

— Даешь. Я с Игорем говорил.

— Ну вот пусть тебе твой Игорь и дает.

Ахмер в перемазанной маслом спецовке ворчал, копаясь в битой машине. Она висела на подъемнике, и по всему видно, что не первый день. Разбита Mitsubishi была в хлам — в лобовуху. Андрей стоял снизу, поэтому приходилось постоянно задирать голову:

— Слушай, ну не просто так же. Под проценты.

— Ну, ясен хер, под проценты, — Чечен спрыгнул с подъемника и, вытирая руки грязной тряпкой, уставился парню в глаза. Подумал пару секунд, потом скривил губы, — Дать-то я дам. Только учти, под двадцать процентов. И отдашь через месяц. Не отдашь — пожалеешь.

— Идет, — Гадетский протянул было руку для пожатия, но Ахмер уже отвернулся:

— Придешь вечером — будут деньги.

[1] Отход, отходняк — прекращение действия наркотиков и неприятные ощущения, с этим связанные, похмелье.

15

19 марта 2010 года. Пятница. Москва. Первый МГМУ им. И.М.Сеченова. 10:30.